Учитель драмы

— В черном костюме?

— Кажется.

— Кажется да или кажется нет?

Она оттянула ворот своего топика.

— Думаю, да.

— Ты пропустила дискотеку! — сказала Бриттани Кэт. — Свет мигал как сумасшедший!

— Да. В этом здании постоянно проблемы с электричеством. Под раковиной есть фонарики, но не думаю, что они вам понадобятся. Слушай, а мужчина в костюме был с кем-то?

Отодвинув занавеску, я ожидала увидеть на улице Виктора вместе с детективами из «Бахрама» и половиной нью-йоркской полиции, но ни одной машины с государственными номерами не было.

— Вы кого-то ждете? — спросила Бриттани преувеличенно вежливым тоном, в котором был слышен страх.

— Неважно. Я просто превращаюсь в назойливую соседку, которая сует нос не в свои дела. Не бери в голову.

«Вайсрой» был битком набит венчурными предпринимателями и финансовыми консультантами с редкими блестящими вкраплениями молодых эффектных женщин. Народу было так много, что я могла только стоять на одном месте и наблюдать за окружающими. Каждый человек улыбался так, будто был готов в любую минуту заняться сексом или только что кончил. Мое нижнее белье было старше большинства присутствующих.

За моей спиной раздался голос:

— Грейс.

Я повернулась, готовясь увидеть знакомые черты мужа, но минувшие десять лет изменили его до неузнаваемости. И дело было не в том, что где-то что-то обвисло или потеряло форму. Просто та избыточная жажда жизни, которая раньше плескалась через край — как в тот раз, когда он бежал за поездом с сигаретой в зубах и двумя рюкзаками за спиной — теперь полностью сосредоточилась в его глазах, горевших таким невыносимым напряжением.

— Оз.

Он поцеловал меня в обе щеки, и я почувствовала запах табака, средства для волос и еще чего-то с оттенком аниса.

— Посмотри-ка на себя, опять сделала волосы, как у ведьмы. Прямо как в Варанаси. Помнишь ту ночь, когда мы покрасили тебя хной? Мои самые чувствительные части тела были черными еще пару недель.

На нем были узкие брюки. Говорил он слишком громко.

— Помню.

— Ну а теперь ты притворяешься итальянкой, да? Прекрасное прикрытие. Кстати, ты знаешь разницу между итальянским флагом и ирландским? — Он сделал эффектную паузу. — Не волнуйся, никто не знает.

Я не стала даже изображать смех.

— А твой акцент. Настоящий, американский! Такой же идеальный, как у твоего отца. Даже лучше! Он бы гордился тобой.

Я пробормотала что-то про то, что училась у лучших.

— Хочешь коктейль? — спросил он. — Они тут везде кладут халапеньо. Тебе понравится. Я сначала не мог понять, мартини я заказал или гаспачо.

— Я выпью мартини, — сказала я.

Раньше я задумалась бы, не впаду ли я после пары глотков в медикаментозную кому от лоразепама и не утопят ли меня в Ист-Ривер, но я внимательно прочитала статью, про которую мне рассказал Фрэнсис, и перестала бояться.

— Итак, — сказала я, когда мы уселись друг против друга за маленький металлический столик. — Какие новости от Альбины?

— Альбина? — Он откинулся на черном кожаном диванчике из кожзаменителя. — Ничего себе, я не вспоминал это имя много лет.

Я с наслаждением наблюдала, как он начал ерзать и потирать себе шею, пытаясь изобразить удивление.

— О, правда? Она приехала из Дубая во Францию в прошлом месяце и была экстрадирована в Британию. Ты об этом не слышал?

— Альбина? Нет! Она разве не была маркизой? Я и не знал, что ты поддерживаешь с ней связь. Альбина… Ну и ну. Ты меня прямо поразила. Насколько я помню, самое «преступное», что она могла себе вообразить, это положить лимон в джин с тоником. Что такая богатая старая кошелка могла сотворить?

— Помимо всего прочего, она играла существенную роль в турецкой схеме. В твоей турецкой схеме.

Оз силился сделать вид, что ничего не понимает: «Какой? Моей?», но быстро бросил эту игру и влил в себя остатки коктейля.

— Послушай, — сказал он с озорной улыбкой, как будто я застукала его за кражей чаевых у бармена. — Это был просто бизнес. Она приводила потрясающих клиентов.

— Значит, все это ради наживы.

— Мы защищали тебя. Твои руки должны были оставаться чистыми.

— Ха!

Он действительно постарался, чтобы его голос звучал как можно мягче:

— Я хотел сказать тебе, Эрин. Но она заставила меня поклясться, что я сохраню все в тайне. Для нее наступили тяжелые времена после того, как умер твой отец. Ей нужны были деньги.

— Ей нужны были деньги после того, как умер мой отец, — повторила я медленно и вдумчиво.

— Да, — сказал он, отпив из своего стакана, в котором оставался один лед.

Даже после стольких лет я смотрела на гостиничный номер Оза глазами горничной. Судя по всему, табличка «Не беспокоить» висела на его двери постоянно. Я с трудом разглядела прикроватную тумбочку за горой пустых пакетов из-под чипсов и бутылок спиртного. Ковер был выстлан финансовыми газетами и журналами. На кровати лежал номер «Нью-Йорк», раскрытый на статье «Пятьдесят новых нью-йоркских стартапов, о которых вам нужно знать».

Я оглянулась в поисках следов пребывания здесь моего отца.