Учитель Дымов

– Нет, совсем не понравилось, – покачал седой головой отец, – слишком сложные вопросы. Я думаю, они потому такие сложные вопросы задавали, что жизнь у них была простая.

– Не была у них простая жизнь, – с обидой ответил Валера. – Бегство из России, эмиграция, бедность.

– Ну, жизнь, может, и нет, а детство у них было простое, – не сдавался Владимир Николаевич. – Человек, выросший во время Гражданской войны и разрухи, никогда не будет задаваться такими сложными вопросами. Он будет искать простых ответов. Когда-то я хотел построить новый мир, потом – развивать науку, а потом понял, что могу только учить тех, кто будет строить новый мир и совершать открытия.

– И какие открытия, например, совершает Игорь? – спросил Валера.

Отец погрозил ему пальцем:

– Не цепляй Игоря. Он хороший человек, всем нам помогает, это уже немало. И если ты веришь в какое-то там, то в твоем там ему это зачтется.

Валера рассмеялся:

– Согласен, согласен. Пусть там ему зачтется то, чем он помогает людям, а не то, чем занимается на работе.

Сказав эти слова, Валера вспомнил свой ночной разговор с Леней. Выходит, Игорь в той же ситуации, что мы все, подумал он. Своей вечной партийной ложью на работе он выгораживает территорию, на которой может беспрепятственно помогать моему отцу, мне и, наверно, множеству других людей. Никогда не приходило в голову так посмотреть на бывшего тестя.

Да и вообще, внезапно подумал Валера, почему же папа считает, что учил их всех науке? Может, на самом деле он своим ученикам показывал что-то другое? Как заботиться о тех, за кого отвечаешь? Как быть честным перед самим собой?

Валера вспомнил бывших папиных студентов – да, пожалуй, у всех них было что-то общее.

Владимир Николаевич разлил водку по рюмкам. Глядя на него, Валера вспомнил слова Буровского: «Если бы мы жили в другой стране, твой отец, возможно, прожил бы другую жизнь». Он выпил и, поставив рюмку на стол, спросил:

– Папа, ты вот сказал, что хотел строить новый мир, а потом хотел заниматься наукой, но в конце концов выбрал просто учить студентов химии. Ты не жалеешь?

Отец помолчал, пристально глядя на Валеру. Тетя Женя вошла, поставила на стол горячее и присела рядом.

– Ни о чем я не жалею, – сказал отец. – Я не менял мир и не занимался наукой, зато на моих руках нет крови. И я не провел полжизни в лагерях, как мой брат. И я не делал ни атомную бомбу, ни баллистические ракеты. И в шарашке не сидел. И в 1948 году оказался в университете, где не было ни одного еврея, – мне даже не пришлось разоблачать своих коллег и учителей. О чем мне жалеть?

Валера видит, как тетя Женя с нежностью накрывает руку отца ладонью, и думает: они выглядят как счастливая семейная пара, как люди, которые прожили вместе всю жизнь… а потом улыбается и мысленно поправляет себя: почему «как»? Они ведь в самом деле вместе почти всю жизнь. Какая разница – семейная пара или просто старые друзья?

* * *

Бабушка Женя открыла дверь:

– Ты, гляжу, молодец, я уж думала – опоздаешь, как всегда!

– Не, ба, я же понимаю, – ответил Андрей.

Сегодня он впервые приехал к дедушке Володе не как внук, а на занятия химией. В конце восьмого класса химичка с трудом натянула ему четверку, папа так и сказал, поглядев в дневник: готовься, осенью к деду отправлю! – и Андрей даже не стал объяснять, что четверка (а на самом деле, конечно, заслуженная тройка) вовсе не потому, что он не понимает химию, просто вокруг слишком много всего интересного, чтобы размениваться на учебу. Андрей, разумеется, и самиздат читал, и рок-музыку слушал, но одно дело дома, тайком, а другое – когда в ДК «МЭЛЗ» на премьере «Ассы» живьем выступают БГ, Цой и «Бригада С». Какая уж тут химия!

Вот и пришлось в первую же субботу сентября ехать к дедушке на «Коломенскую». Сняв ботинки в прихожей, Андрей направился в комнату, открыл дверь, сказал: Привет, дедушка! – и осекся. За столом вместе с дедом сидела незнакомая девушка.

Нет, Андрей не влюбился в нее с первого взгляда, не оцепенел на пороге, не сказал смущенно добрый день – нет, он довольно развязно кивнул, пробормотал привет! – и сел на пустой стул, напротив деда, рядом с гостьей.

– Это Аня, она будет месяца два с тобой заниматься, – сказал дед. – Она вообще-то в мед собирается, так что ей нужно за год всю программу выучить, но самые азы я вам вместе объясню.

Андрей кивнул: он смутно припоминал, как дед рассказывал когда-то – мол, родители, дураки, возмущаются, что он отказывается брать их детей поодиночке: за такие бешеные деньги – и в группе! А я, говорил дед, им объясняю, что индивидуальные занятия на порядок менее эффективны – лучше, когда учатся двое или трое, больше азарта, увлеченности, лучше результат.

Андрей представился, протянув руку. Аня руку не то чтобы пожала – скорее прикоснулась. Пальцы у нее, заметил Андрей, были холодные.

Во время этого урока он то и дело разглядывал соседку краем глаза. Вязаная шерстяная кофта, темно-каштановые волосы, крупный нос, густые брови… хорошенькая, решил Андрей.