Учитель из Меджибожа

У входа в парадное, куда направлялся, я увидел легковой автомобиль с нездешними номерными знаками, запыленный, видно, издалека приехавший. Какая-то иностранная машина. Мельком взглянув на нее, я понял — не наша. Но мало ли какие машины нынче могут стоять у парадных, когда у нас июль — разгар лета, и в наш город со всех концов мира едут полюбоваться на его красу, побывать у знакомых, друзей. Это теперь не в новинку.

Поднявшись на площадку третьего этажа, не очень ярко освещенного электрической лампочкой, я услышал громкий звон бокалов, смех за дверью одной из квартир. Именно туда я и шел.

Что это там, какое-то семейное торжество, и я явился в неурочное время? Не повернуть ли назад, пока не поздно? Ведь всем известна старая пословица о непрошеном госте…

Так я стоял в нерешительности, размышлял, как быть. Шум и смех чуть приутихли, и донесся мужской голос:

— Да, так на чем же, товарищи, мы остановились? Наш земляк Гершелэ из Острополья некогда ввалился в дом к одному очень богатому, но удивительно скупому купцу, сбросил запыленные башмаки, вытянулся на мягком диване, потребовал угощения, вина. А тот, скупой, стоял растерянный, не зная, что сказать обнаглевшему бродяге…

Почему-то я нажал в эту минуту на кнопку. Ко мне донеслись быстрые шаги. Дверь широко распахнулась, передо мной предстал стройный, моложавый человек с нежным овалом лица и большими светло-зелеными, немного насмешливыми глазами и седоватой густой шевелюрой.

Он ничуть не удивился, когда увидел меня, вежливо пригласил в ярко освещенную комнату. За столом, заставленным бутылками, бокалами и фруктами, сидели молодые и пожилые люди. Хозяин дома меня уже усаживал к застолью. Он был взволнован и несколько рассеян. Глаза его блестели. Ему все казалось, что он делает что-то не так, наливает вино не в те рюмки, пододвигает не те тарелки с закусками.

— Простите, конечно, что у нас не очень организованно… Экспромт, — сказал он, будто извиняясь. — Все вышло так неожиданно… Не успели…

— Что ты, Ильюша! Все в полном порядке! Что ты!.. — стали успокаивать его присутствующие.

Он вдруг спохватился.

— А я совсем забыл представить вам моих гостей… — указал Илья на пожилых людей, сидевших в сторонке. — Это мои земляки из Меджибожа. А вот эти…

Он кивнул на молодую оживленную ясноглазую женщину с пышными темными волосами и на молчаливого высокого блондина, сидевшего рядом с ней.

— А это мои гости из ГДР, из Карл-Маркс-Штадта — Дорис, Дорис Айнард… А этот камрад — ее муж Генрих Юнг… Учительница и механик фарфорового завода… Дорис — дочь моего давнего друга Ганса Айнарда…

Он улыбнулся своей обаятельной улыбкой и добавил:

— А я Илья Френкис…

Дорис насмешливо остановила его:

— Постойте, постойте… Ведь вы, кажется, Эрнст… Эрнст Грушко!..

В одно мгновение улыбка исчезла с его лица. Оно чуть нахмурилось. И, тяжело вздохнув, Илья заметил:

— Да, но это было давно… Теперь я снова Илья Френкис из Меджибожа… Учитель из Меджибожа, как меня привыкли называть, хоть я уже давно не учитель.

Чтобы рассеять минутное замешательство, я сказал:

— Когда я еще стоял за вашей дверью, сразу понял, что это вы. Я услышал, как вы рассказываете о знаменитом вашем земляке Гершелэ из Острополья… Только вы, кажется, не успели досказать, чем же эта история закончилась…

Хозяин смущенно ответил:

— Думаю, вы и сами знаете… Это мои гости впервые услышали о знаменитом нашем шутнике. Попросили, и я рассказал о нем… Но время еще есть… успеем…

Подумав минутку, он добавил:

— Мои гости сегодня прибыли к нам, по отдыхать не желают, хотя очень устали. Шутка сказать, столько километров проехать… Они спешат осмотреть наш ночной Киев. И я им обещал помочь в этом.

— Конечно! — оживилась Дорис. — Так много наслышалась о Киеве и так мечтала увидеть его! Отдыхать уже будем, когда приедем домой. Мне там придется все рассказать своим ученикам и друзьям, поэтому засиживаться здесь не могу…

Дорис чувствовала себя среди этих людей так, словно это ее старые знакомые. Всего лишь несколько часов провела с ними в уютном доме и уже привыкла к нему, к хозяевам и их детям.

А за столом было шумно. Шутили, смеялись. Хозяйка дома хлопотала с озабоченным лицом, суетилась, бегала то в кухню, то еще куда-то. Приезд оказался внезапным, и не успела как следует подготовиться. Но скромные гости пытались уговорить ее, чтоб не беспокоилась, мол, все хорошо, и они безмерно благодарны…

Присутствующие оживленно разговаривали и шутили. Могло показаться, что люди уже позабыли, что была война, что отцы гостей, правда, много лет тому назад, пришли сюда как оккупанты… Но время многое стирает из памяти — от этого никуда не денешься. А дети Ильи, которые сидели за столом рядом с дочкой Ганса — Дорис и ее молодым мужем, знают войну по книгам и кинофильмам, казались теперь старыми друзьями… Молодая учительница Дорис и механик фарфорового завода из Карл-Маркс-Штадта стали нынче активными строителями новой жизни и ведут борьбу против остатков фашизма, ратуя за мир между народами, за новую страну…