Учитель музыки

Нет, наоборот — проснуться! Да, конечно, ему всё это снится, это кошмарный сон, потому что в реальности такого не бывает.

— Господин Скуле, если вы не откроете, мы будем вынуждены взломать дверь!

«Просыпайся же! — он перевернулся на спину, ударил себя по щеке, по лбу (и тут же зашипел от боли, задев шишку), снова по щеке. — Проснись!»

Нет, он прекрасно понимал, что это не сон.

«Зачем обманывать себя? Ведь ты знаешь, что не спишь. Сейчас они взломают дверь, войдут, сразу бросятся к шкафу, откроют его… Кто там? Неважно. Убийца — вот он. Убийца — это ты. Признайся, Эриксон, ведь это ты убил, а? На самом деле, ведь это ты убил того человека. И не важно, был ли ты пьян, или Клоппеншульц загипнотизировал тебя или накачал наркотиками, но ты — убийца. А значит, нужно встать, пойти и открыть дверь. И сдаться. За явку с повинной тебе выйдет послабление».

— Господин Скуле, мы знаем, что вы дома. Да откройте же, чёрт побери!

«Почему они ни ломают дверь? А имеют ли они право сломать дверь? Нет! Конечно нет, иначе давно бы уже сделали это. У них нет против него никаких улик. Разумеется. Они даже не знают, он ли совершил убийство. И в повестке было указано, что его вызывают для дачи свидетельских показаний. Ты — свидетель. Возможно, ценный свидетель и подлежишь взятию под защиту законом. Да, и тогда Клоппеншульц уже не дотянется до тебя — руки коротки. Нужно пойти и открыть дверь».

Он подскочил с кровати, бросился в прихожую.

Уже подойдя к двери, вернулся в гостиную и остановился возле шкафа. Взялся за ручки, готовясь распахнуть створки, зажмурился, набрал воздуху в грудь, едва не сблевав.

И отскочил.

Нет. Нет, он не сделает этого. Надо бежать из этого дома. Если он сейчас откроет шкаф, он согласится с тем, что там спрятан труп — труп человека, которого убил он, Витлав Эриксон.

«Ты не Витлав Эриксон, — горько усмехнулся он. — Ты — Якоб Скуле. Не пытайся обмануть сам себя. Все, все знают тебя как Якоба Скуле, учителя музыки, и только ты один… Нет! Нет, не один. Есть ещё Кёль — Мартин Кёль, совершенно посторонний человек, который назвал меня Эриксоном. Я — Витлав Эриксон. Это единственное, в чём я могу и должен быть уверен до конца, иначе — безумие и погибель».

Он быстро вернулся в прихожую и распахнул дверь.

За ней никого не было.

9

— Я сказал им, что видел, как вы вылезали в окно, — известил со своего поста Йохан.

— Что? — опешил Эриксон. — Зачем?

— Ну а чего, пусть эти придурки побегают.

Значит, они, эти полицейские, приходили на самом деле — ему не привиделось и не приснилось, как он уже вознадеялся было, не увидев никого за дверью.

— Ладно, — буркнул он и захлопнул дверь.

— Чеканутый, — донеслось до него напоследок.

Свежий, пропитанный дождём воздух струился в комнату, и на его фоне вонь из шкафа стала, кажется, только сильней.

— Эй, — услышал он крик на улице. — Господин Скуле, подойдите к окну, если вы живы.

Он уже испугался, что они увидели его, но нет, похоже, они окликали наугад. «Что за мерзкая настойчивость! — негодовал он. — Ну сказали же вам, что я сбежал через окно — вот оно, видите, оно открыто, — так чего ж вам ещё надо, чего вы ходите тут и орёте?»

Ах, да, ну конечно, он же должен был явиться сегодня в участок, по повестке, и не сделал этого. Вот они и мстят ему теперь, играя на нервах.

Ладно, посмотрим, кто кого.

Он опустился на пол, сел по-турецки, сложил на груди руки, с иронией поглядывая на окно.

— Ну, давайте, орите ещё, — произнёс с саркастической усмешкой.

— Господин Скуле! — послышалось тут же. — Эй, Якоб Скуле, выгляните в окно, вы же дома.

— Браво! — издевательски воскликнул Эриксон и похлопал в ладоши. — Бис!

Он просидел минут пять, но больше не услышал стражей закона. Потом под окном прогудел двигатель автомобиля. Звук растаял где-то в стороне площади, и наступила тишина. Слышно было, как стучат о карниз падающие с крыши капли да неспешно шуршит дождь.

В дверь постучали.

«А-а, вы снова здесь, — с усмешкой подумал Эриксон и направился в прихожую. — Ну что ж, давайте, заходите…»

За дверью, когда он открыл, явился чепец на трясущейся голове мадам Бернике.

— Господин Скуле, — строго произнесла она. — Соседи жалуются, что из вашей квартиры дурно пахнет, — она потянулась носом в прихожую. — Это так?

— Я не знаю, мадам Бернике, — натянуто улыбнулся Эриксон. — Возможно, да. Я давно не убирал и не проветривал, вот воздух и застоялся.

— Застоялся? — воскликнула домовладелица, поворачивая дрожащую голову к правому плечу и глядя на Эриксона искоса. — Да это ужасный запах! Так пахнет… так пахнет только… Вы что, убили кого-нибудь?

Эриксон расхохотался, чем заставил подбородок мадам Бернике ещё круче забрать в сторону, отчего её косой взгляд казался теперь коварным и хищным.

— Да, — сказал он сквозь смех, — да, мадам Бернике, я кое-кого убил, — лицо домовладелицы вытянулось. — Сказать — кого? Якоба Скуле! — и он разразился новым приступом смеха. — Вы ведь это хотели услышать, не так ли? — нахмурился, обрывая смех. И почти закричал: — Нет, не дождётесь! Вам не удастся довести меня до этого, понятно вам?!