Удача на двоих (СИ)

А ещё его дико беспокоило присутствие Тикки в их компании. И той дурацкой, но простой истины, что нагло говорила ему в глаза: доверять ему нельзя, даже не смотря на то, что у него на глазах Тикки, можно сказать, бросил вызов своей семье. Поговорить нормально с Ноем за всё это время ему так и не удалось. Вернее, они разговаривали, но как-то расставить все точки в их странном конфликте всё не получалось. Да и поведение Ноя всё ещё не отличалось уравновешенностью. Тот постоянно странно на него смотрел, ошивался где-то рядом и предупредил, чтобы Аллен не особенно улыбался и дружелюбно беседовал с незнакомыми и малознакомыми людьми. Потому что его, видите ли, это раздражает. А Аллен был в панике. Он так же смог просчитать, что, если исчезнет, даст себе отдохнуть от Тикки, то наверняка позже нарвётся на его гнев, а это не входило в его планы. Попытка самостоятельно исчезнуть навсегда была равна гарантированно удачной попытке самоубийства с дальнейшими заслуженными муками, что будут ждать его в персональной преисподней. Если он умрёт, то, по крайней мере, его душа должна была остаться свободной. А значит надо либо убить Сердце, что может и не помочь, либо разбить таинственное зеркало, о котором Аллен забыл рассказать Лави или Тикки. А зря, ведь юный книжник как никто другой мог знать о подозрительных зеркалах, которым было, возможно, почти столько же лет, сколько этому миру. Аллен вздрогнул, услышав радостное «нашёл!» из-за спины голосом Лави и понял, что снова, уже в который раз, выпал из реальности. Резко обернувшись, он успел заметить, что стоящий напротив Ной глаз с него не сводит, и попытался заставить себе перестать дрожать. Да он так на Тикки не реагировал даже после того, как едва не был убит этим Ноем! Что за хрень с ним происходит теперь? — Что это? — поинтересовался Аллен, видя, как Лави, перегнувшись через край, пытается что-то выловить в гробу, при этом периодически поднимая голову наверх и ртом вдыхая воздух. Видимо, аромат там тоже был не самый лучший, вот только теперь Аллен не спешил подходить. — Та же хрень, что и с дамочкой, — отозвался Тикки, заглядывая вперёд, — тело в таком же состоянии. А твой друг пытается стащить с него какой-то браслет. — И это просто не реально, — резко отвернувшись от гроба, возвестил Лави с совершенно мученическим выражением лица, — у него нет застёжки. Ничего удивительного, что мужика хоронили с этим браслетом, и романтики тоже никакой, между прочим. Тикки с Алленом, вопреки воле последнего, понимающе переглянулись. — На ваших тоже нет, — горько усмехнулся Лави. — Как он выглядит? — А сам посмотреть не хочешь? Аллен в ответ только вздохнул и снова, на этот раз разозлено, покосился на Тикки. Тот, заметив этот взгляд, сразу же принял вид ничего не осознающей невинности и отступил на пару шагов.

— Похоже, он похудел сразу на пару десятков размеров, — поморщившись, выдал Аллен, нерешительно прикасаясь ещё плохо слушающимся пальцем до плоской, довольно узкой полоски метала. Похоже на бронзу и совсем не похоже на тот браслет, что носит он с Тикки. — Совсем не такой.

— Ты говорил, у Сердца на руках много разных браслетов, — заметил Лави.

— Да, и точно вспомнить, был ли там вот такой, я бы не смог. Но факт остаётся фактом, если второй браслет был точно таким же, то снять его с руки Люсинды никто не смог даже при очень сильном желании. — При очень сильном желании ей бы просто отрубили руку, — хмыкнул Тикки.

— Но мы ведь сейчас не в твоей живодёрне, которую по ошибке называют семьёй.

— О нет, мы в живодёрне имени простых людей. — Всё пытаешься напомнить мне, что ты не более жесток, чем многие люди?

— Почти. Кстати, уверен, среди людей нашлось бы, по крайней мере, пара сотен настолько обозлённых, что они пожелали бы устроить ад на земле и прибить всех людей. Забавно, не правда ли?

— Ты сейчас пытаешься сравнить Графа с этими двумя сотнями и провести аналогию? — Аллен нервно скрёб крошечную капельку-камень на браслете, которая, похоже, начала со временем темнеть, и сейчас лишь по краям проглядывался из-под общего чёрного цвета болотный. — У людей, по крайней мере, есть мотив. Так что Граф проигрывает по всем статьям. — Или эти люди совершенно сумасшедшие, — не смог не заметить Лави, — но у таких обычно нет сил на исполнение столь глобальных замыслов. — О да. Они берут в руки факелы и идут поджигать всё, что попадётся им на глаза, или вооружаются ножами и становятся серийными убийцами, которым, по сути, плевать, кого и за что бить. И вообще, кто вам сказал, что у Графа всё не так же, как у людей? — Что, у него тоже есть какая-то причина желать убить всех? — поинтересовался Аллен.

— Ну, это тоже может быть, но я говорил о том, что Тысячелетний вполне может быть сумасшедшим.