Удачи капитана Блада. Игрок. Знамя быка.

Он узнал достаточно. Здесь наверняка готовился заговор против государства и против жизни его синьора герцога Валентино. Он не был ни шпионом, ни доносчиком, но если он услышит о деталях заговора и сохранит их в тайне, то невольно окажется соучастником.

— Ваше превосходительство, — обратился он к принцу, — здесь, несомненно, какая-то ошибка. Я не знаю, что вы собираетесь предложить мне. Но для меня очевидно, что это не то предложение, которого, по словам синьора Раньери, я мог бы ожидать.

После этих слов немой яростно и неразборчиво зарычал, в то время как другие сохранили молчание, внимательно ожидая, пока капитан закончит.

— Я не привык, — угрожающе продолжил он, — слепо ввязываться в какое бы то ни было предприятие и клясться относительно дел, совершенно мне неизвестных. Позвольте мне немедленно покинуть вас. Господа, — поклонившись, обратился он ко всем присутствующим, — доброй ночи.

Он шагнул прочь от стола, твердо решив уйти, и тотчас все остальные вскочили и схватились за оружие. Они поняли свою ошибку и решили исправить ее единственно возможным способом. Раньери бросился к двери и оказался между ней и капитаном, лишая его возможности уйти.

Вынужденный остановиться, Грациани взглянул на Синибальди, но улыбка на мрачном лице венецианца была отнюдь не утешительной. Капитан подумал, что пора подавать сигнал Барбо, и прикинул, удастся ли ему оказаться около одного из окон и разбить его. Но сначала он обратился к Раньери, стоявшему на его пути.

— Синьор, — произнес он, и его голос был тверд и почти высокомерен, — меня пригласили сюда, не поставив в известность о том, что меня здесь ждет, и я прибыл как друг. Я надеюсь, синьор, мне будет позволено удалиться, сохранив вашу дружбу.

— Дружбу? — коротко усмехнулся Раньери. На его лице не осталось и следа обычной веселости. — Дружбу? Но у вас останутся подозрения…

— Пусть он поклянется, — вскричал чистый молодой голос, принадлежавший Галеаццо Сфорце, — пусть поклянется молчать…

Но твердый, как сталь, голос Синибальди прервал его:

— Разве вы не видите, Галеаццо, что мы ошиблись в нем? Разве его намерения не очевидны?

Грациани, однако, попытался уговорить Раньери.

— Синьор, — вновь заговорил он, — если со мной что-нибудь случится, это будет на вашей совести. По вашей просьбе…

Своим острым слухом он уловил звуки крадущихся шагов позади себя и резко обернулся. И в этот самый момент на него прыгнул Пьетро Корво, с занесенным для смертельного удара кинжалом. У Грациани не оставалось времени даже на то, чтобы попытаться защититься, и лезвие с силой ударило ему прямо в грудь. Но, встретив там звенья кольчуги — капитан не пренебрег никакими предосторожностями, — оно сломалось у самой рукоятки.

Грациани схватил этот человеческий обрубок в охапку и яростно швырнул через всю комнату. Немой столкнулся с Альвиано, стоящим между столом и окном. Тот, потеряв равновесие, пошатнулся и опрокинул тумбочку из черного дерева, на которой возвышалась мраморная статуэтка Купидона[238]. Падая, Купидон разбил окно и вылетел на улицу.

Для Грациани это было неожиданностью, но о лучшем и мечтать было нечего. Сигнал для Барбо был подан, хотя об этом никто не подозревал. Он мрачно усмехнулся, выхватил свою длинную шпагу, обмотал плащом левую руку и рванулся к Раньери.

Раньери не ожидал нападения и был вынужден уклониться в сторону, освободив капитану путь к двери. Но Грациани был не настолько беспечен, чтобы воспользоваться этим. Он на ходу сообразил, что полдюжины шпаг пронзят его прежде, чем он успеет открыть задвижку. Поэтому, добежав до двери, он встал к ней спиной и приготовился встретить заговорщиков, приближавшихся к нему с обнаженными шпагами.

Его окружили пятеро. Синибальди, обнажив на всякий случай шпагу, не вмешивался, предпочитая, чтобы грязным делом занимались те, кто по положению ниже его. Увидев, что Грациани повернулся к ним и приготовился к схватке, нападавшие на секунду остановились, хотя их было намного больше. В этот миг капитан успел взвесить свои шансы. Он нашел их весьма малыми, но не безнадежными, поскольку все, что от него требовалось, — это отражать выпады противников, выигрывая время, пока Барбо и его люди не придут к нему на выручку.