Удалённые файлы (СИ)

Инстинкту самосохранения меня ещё в детстве научили скауты. Юные представители цивильного общества доступно объяснили мне, что лису не место среди них. Впрочем, кто-то должен был показать мне жизнь в реальном свете: травоядные и хищники — два непримиримых лагеря. Ведь тебе когда-то тоже досталось от представителя моего рода, не так ли? Иначе, отчего бы ты носила с собой противолисный баллончик? Ты с детства скрывала свое предвзятое отношение к лисам и даже пыталась с ним бороться. Не знаю, какой идиот внушил тебе мысль о том, что в Зверополисе царят равенство и братство. Конечно, любая вражда абсурдна, но её вирус витает в воздухе с момента сотворения мира. Поэтому избежать заражения может лишь тот, кто не дышит.

И наивные сны

Мне совсем не нужны —

Как я мог ошибиться дважды?

Хоть шаблоны пусты,

Губит зелье вражды,

Им с рожденья отравлен каждый

Вирус вражды не подлежит уничтожению, он может лишь затаиться и ждать условий, благоприятных для вспышки эпидемии. И вот эти условия наступили.

Поэтому финал твоего интервью, как я потом понял, был запрограммирован. Ведь оно проводилось по искусно написанному сценарию. Умение отвечать вопросом на вопрос, направляя словесный поток в выгодное для тебя русло — отличный психологический приём. Увы, ты им не воспользовалась. Травоядные составляли подавляющее большинство в толпе журналистов. Держа тебя на прицеле своих камер, они задавали один и тот же вопрос в разной форме и цеплялись за каждое неосторожно сказанное слово. Сначала ты делала робкие попытки уйти от ответов на провокационные вопросы, но в конечном итоге давняя детская обида взяла верх. Журналисты добились от тебя желаемых слов: «Хищники предрасположены к агрессии».

Ты звала меня, но я ушел. Мне необходимо лишнее доказательство того, что я нужен, поэтому я отвратительно веду себя с теми, кто мне близок. Ты очень удивишься тому, что после нашей ссоры я сразу направился к Финику. С одной стороны, он до сих пор не может простить мне того, что я дважды спас его от тюрьмы, с другой — страшно гордится тем, что обучил меня искусству аферизма, а точнее, всем видам попрошайничества и мошенничества. Когда ты завербовала меня, бывший гуру разрушил наш тандем, но я был почти уверен, что он передумает. Ведь в нашем деле новый партнёр особенно опасен.

Я твёрдо решил вернуться к прежней жизни и снова стать поставщиком мороженого. Как ты помнишь, спектакль с участием трёх действующих лиц: я, Финник и очередной сентиментальный идиот — приносил неплохие доходы. Однако встреча со мной обрадовала моего бывшего компаньона настолько, что мне пришлось вспомнить мамины слова: «Никки, всегда будь спокоен и дружелюбен и, вот увидишь, любой хам и невежа смягчится». Мне пришлось вывернуть карманы, чтобы доказать, что в них нет налапников. Увы, спокойствие и дружелюбие мне не помогли. Видя, что я над ним даже не подшучиваю, Финник наконец опустил дубинку и решил сразить меня одной фразой: «С такими, как ты, даже кролики сотрудничать не будут». В ответ я пожелал ему удачи и сделал свой коронный жест правой лапкой.

Ты говорила, что мои стопроцентные знания криминального Зверополиса помогли тебе раскрыть первое в жизни преступление и окрестила меня «мозгом операции». Ты амбициозна, но патологически независтлива. Никто ещё так не восхищался моими скромными способностями.

Ты твердила, что жить

Я смогу не по лжи,

Что я лучшей судьбы достоин,

Но тебе не понять,

Я привык выживать,

И сочувствия я не стою.

Не имею проблем,

Хоть не понят никем:

Не привык к доверью с детства.

Ни к чему мне трагизм,

Ведь весёлый цинизм —

От тоски золотое средство.

Мой язык вовсе не помело, а пародийные жернова. Сарказм — мой вечный спутник: люблю поиздеваться над миром. Я смеялся над твоей целеустремлённостью и играми в следователя лишь потому, что дико завидовал тебе. Завидовал твоей патологической способности верить в успех, умению не только плевать на чужое мнение, но и не слышать его вовсе. Как известно, цинизм — лучшее прикрытие для тех, по чьим иллюзиям реальность проехалась на бульдозере. Но тем, кто, как ты, с детства укушен идеей — изменить мир к лучшему, не страшны ни бульдозеры, ни шутки циников. Особенно если шутит «проходимец, который по слабости душевной честно жить и не пытался», как ты изволила выразиться в момент нашего знакомства.

Помнишь, как мы возвращались из тропиков по канатной дороге? Ты стала свидетелем великого события: я впервые в жизни сказал правду без лишних деталей и украшений. О наморднике я не говорил никому, кроме тебя. Когда дерутся пятеро скаутов против одного, справедливость мирно курит в сторонке, поэтому утверждение: «Нельзя верить лису без намордника» я испытал на себе.

Тогда я жутко перепугался проявления своих эмоций, поскольку жить без масок совсем не привык: их огромная куча в моём арсенале. К счастью, меня вовремя посетила идея насчёт камер видеонаблюдения, которые должны были зафиксировать исчезновение Манчеса.