Удар акинака

Новость о вассалитете Кореи продержалась на первых страницах газет всего несколько дней, сменившись очередной сенсацией с заседания Портсмутской конференции. Россия отказалась от получения денежных репараций с разгромленной Японии, но потребовала возмещения понесенных Кореей вследствие вторжения японской армии убытков. Кроме того, русские требовали передачи их флоту всех броненосных кораблей, для возмещения потерь. По приведенным в статьях расчетам, эти требования в денежном выражении оказывались намного больше, чем возможные репарации. В большинстве статей отмечалось, что теперь Японии никогда не подняться выше уровня третьеразрядной азиатской страны наподобие Сиама. Даже Китай, несмотря на всю его слабость, по сравнению с нынешней Японией выглядел предпочтительней.

А конференция между тем продолжалась, выбрасывая на страницы газет все новые и новые сенсации. Дипломаты непрерывно работали языками, а моряки на стоящих на рейде кораблях боролись со скукой. Анжу сумел несколько раз съездить в Портсмут. Где, в полном соответствии с предсказаниями Чистякова встречал недружелюбное отношение низших слоев и подчеркнуто вежливое и высокомерное отношение со стороны офицеров и городской полиции. В результате он посоветовал жене уехать в Россию, в Ориенбаум. Где ее должны были встретить его родители, желающие поближе познакомиться с женой сына.

«Алмаз» простоял у берегов Англии до самого последнего дня конференции, а после ее окончания отправился в Кронштадт с российской делегацией на борту. Рейс прошел без всяких происшествий. По прибытию в Россию Анжу получил трехмесячный отпуск и отправился с женой и родителями на юг, в имение, купленное на его имя.

В отличие от русской делегации, японскую встретили не столь мирно. Японская пропаганда, задолго до начала войны оказавшаяся под контролем ультра-патриотов и расписывавшая неотвратимость победы и реванша за «позорную войну Оцу», старательно умалчивала о серьезных поражениях армии и флота. В результате итоги войны оказались для многих, даже информированных людей, весьма неожиданными. Первые же сообщения об условиях, на которых был подписан Портсмутский мир, вызвали в Японии шквал протеста. В течение нескольких дней антиправительственное движение против мирного договора охватило большую часть Японии. Народные митинги, выступления и демонстрации протеста проходили во всех районах страны. Дошло даже до открытого восстания в Токио, получившего позднее наименование «Хибия дзикэн (Инцидент в Хибия)».

Лидерами ультра-патриотических организаций сразу по прибытии в Токио делегации организовали митинг по вопросу мир, на котором прозвучала резкая критика политики правительства и требования убить всех дипломатов, нанесших принятием этого договора «оскорбление японскому народу». Власти предприняли попытку запретить митинг, принимавший явно антиправительственный характер. Возникшая потасовка с полицией стремительно переросла в общегородской бунт. Восставшие громили полицейские будки и участки, резиденции членов кабинета министров, жгли христианские церкви и трамвайные составы. Убили поавшего в руки восставших секретаря делегации в Портсмуте.

Беспорядки привели к тому, что власть в городе на несколько дней фактически перестала существовать. В результате в Токио было объявлено чрезвычайное положение. В город ввели части императорской гвардии, которые наводили порядок штыками и стрелковым огнем. Однако окончательно спокойствие было восстановлено лишь через несколько недель…

Мирное время [49]

Война — это мир,

свобода — это рабство,

незнание — сила.

Дж. Оруэлл

— А ну повернись-ка туда — сюда, князь. Покажи товар лицом, — радостно встретил друга Анжу. — Хорош, первого ранга капитан! Давай обнимемся что ли, чертяка! Сколько же мы не виделись…

— Эх, «герцог», — только и сказал в ответ князь Трубецкой. Обниматься они конечно не стали, чтобы не нарушать приличия. Но руку друга князь пожал крепко.

— Рассказывай, как дела? — спросил Анжу, внимательно рассматривая сразу помрачневшее лицо товарища.

— Только не говори мне, что ничего не слышал, — начал Трубецкой.

— Не говорю, — улыбнувшись, согласился Анжу. — Ты рассказывай, рассказывай, друг мой…

— О чем рассказывать? Подробности тебе и так уже рассказать должны были, и не раз. Если же просто и честно, то скажу как другу. Ты свою Марию на Гуаме нашел, а я свою — в Петербурге. Елена…, — ответил он на незаданный другом вопрос, — Елена меня поняла. А вот сослуживцы, сам понимаешь, нет. Такой гаф получился ненароком… Вот и перевели по просьбе Эссена сюда. В распоряжение командующего…

— Ясно, — не стал развивать дальше деликатную тему Анжу. — Давно хотел тебя спросить — как тебе на миноносцах? Назад на большие корабли не тянет.