Удар иглы

— Они не взбунтуются?

— Нет, эти люди не боятся ничего и никого, в том числе и самого шайтана. Но это не значит, что им нравится подобное. Но бунта не будет. Они мне верят.

— А что произойдёт, когда они увидят город миража?

— Они только обрадуются. По легенде, те, кто увидел город миража, будут отмечены милостью всемогущего Аллаха.

— Значит, им посчастливится. Мы на месте, — торжественно произнёс Адепт. — Привал.

— Что делать дальше? — спросил я.

— Дальше? Ждать.

Прошло несколько часов. Ни Хусейн, ни его слуги не испытывали скуки. Они не привыкли рваться вперёд, стремясь к достижению какой-то цели. Они привыкли вливаться в неторопливое течение времени, их эмоции и чувства были так же мягки и округлы, как барханы. Они могли часами ничего не делать, напевая песни или разглядывая пейзаж, и находили в этом удовольствие и отдохновение. Но нервозность и напряжение, которое овладели ими сегодня, не спешили рассеяться. Наоборот, они нарастали, и мне всё меньше верилось в слова Хусейна о невозможности бунта его людей. Я и Адепт обладали потрясающей способностью подталкивать окружающих на бунты и самосуды.

Приближался вечер. Было ещё жарко, но меня уже прохватывал внутренний озноб. Я перестал ощущать жару и превратился в хладнокровное существо.

Один из туарегов загалдел, несколько других поддержали его, и Хусейн опять принялся объяснять что-то. За сегодняшний день это была уже четвёртая вспышка недовольства.

— Они опять говорят, что мы сможем достаться шайтану на ужин, — сказал Хусейн, успокоив своё воинство.

— Хорошо. Уводи их. Мы на месте. Вы сделали всё, что от вас требовалось. Аллах да пребудет с вами.

— Я не могу оставить вас.

— Нельзя доводить их до крайности. Они еле стоят на ногах от страха. У них трясутся поджилки, и я не могу винить их за это, — устало произнёс Адепт.

— Они верны мне.

— Если бы они не были верны тебе, наши головы уже лежали бы в их сумках.

— Хорошо, Я передам, что вы отпускаете нас. Он пошёл к своим людям. Возник горячий спор. Хусейн вернулся после десятиминутных переговоров.

— Они сказали, что недостойно воина бояться шайтана. И совсем недостойно оставлять спутников, с которыми пройдено половину пустыни, одних. Они готовы сразиться с легионом шайтанов и умереть с именем Аллаха на устах.

— Скажи, что им не придётся умирать. Они будут вознаграждены за свою стойкость. Они увидят город миража.

— Я скажу им это.

В пустыне темень сгущается быстро. Сумерки, красоты заката занимают немного времени. Только солнце спряталось за горизонтом, тут же на небе высыпают мириады звёзд — такую россыпь можно увидеть ещё разве только в горах.

— Когда же? — наконец не выдержал я.

— Умение терпеливо ждать — весьма редкое и ценное достоинство, — улыбнулся Адепт.

И тут ночь кончилась. Будто чья-то рука толкнула планету вспять, и на небосклоне вновь засияло солнце. Когда глаза привыкли к свету, я увидел, что это вовсе не солнце. На горизонте вспыхнуло гигантское ожерелье, переливающееся гранями тысяч и тысяч драгоценных камней-алмазов, изумрудов, рубинов. Из тьмы ночи в глубине пустыни восстал град Света, открылся человеческому взору город городов — Абраккар.

На что он был похож? Любой язык слишком беден и сух, чтобы передать это. Он был, наверное, огромен, и мы могли видеть лишь его небольшую часть. Ажурные строения, лёгкие башни, какие-то невероятные, противоречащие всем физическим и архитектурным законам сооружения — всё это было прекрасно, гармонично, великолепно. Но поражало не это. Самое удивительное заключалось в какой-то потусторонности, неуловимости очертаний, их усложнённости. Разум терялся, не в состоянии осмыслить и охватить их, он блуждал, как в непроходимом лабиринте, в фантастических хитросплетениях, из которых можно было охватить лишь частность — отдельные сооружения, строения, памятники, но смешно было даже пытаться охватить всё, понять соотношение этих элементов. Эти головоломные, не дающиеся в руки, не укладывающиеся в голове, противоречивые и вместе с тем прекрасные линии города чем-то напоминали очертания ключа, так поразившего меня в своё время, но только были неизмеримо сложнее.

Воины попадали на колени, вознося молитвы Аллаху и при этом не отрывая глаз от сказочного видения. Может быть, это был самый счастливый момент их жизни. Они наяву увидели благодать Всемогущего и Всемилостивейшего Аллаха. Возможно, это были мой счастливый момент. Мгновение, когда душу пронизывает очарование. Мгновение, которое хотелось бы остановить и наслаждаться им вечно.

— Пошли, — сказал Адепт и вынул ключ из сумки.

Тут же тонкий луч потянулся от ключа к городу. Они соединились струной синего света, который скрепил их сильнее стали.

— Генри, идёшь с нами?

— Иду.

— Я провожу вас, — сказал Хусейн, — хотя бы немного. Пожалуйста.

— Как хочешь, — ответил Адепт. — Но это опасно,

— Я не боюсь.

Мы пошли вперёд. Песок мягко поскрипывал под подошвами сапог. Мы шли плечом к плечу, не отводя глаз от Абраккара.

— Я не думал, что ещё на земле увижу рай, — восхищённо произнёс Генри.