Удар иглы

* * *

— Надо навестить этого доцента, — сказал Володька, бегло ознакомившись с документами. — Возможно, он что-то знает об этом типе.

— Надо.

— Сотник, — задумчиво протянул Володька. — Вспомнил. Он доцент кафедры патологоанатомии мединститута. Мы не раз привлекали его для проведения особо сложных экспертиз.

— Точно, тоже припоминаю.

Я потянулся к телефону. На кафедре патологоанатомии меня уведомили, что Григорий Иннокентьевич Сотник после первой пары отправился проводить практические занятия.

— Стало быть, он в морге? — уточнил я.

— Мы называем его анатомическим театром, — просветил меня бодрый женский голос в телефонной трубке.

— Морг — театр, а мертвецы в нём — актёры, — хмыкнул я.

— Что?! г

— Спасибо, всего вам доброго… — Я поспешил положить трубку на рычаг.

— Ну что, Володь, поехали в морг? — произнёс я, без особой охоты поднимаясь со своего мягкого начальственного кресла.

— В тебе проснулся опер, — улыбнулся Володька.

Морг располагался в городской больнице, на базе которого размещалась кафедра патологоанатомии медицинского института. Сотника мы застали в секционной, откуда время от времени вылетали побледневшие молоденькие студентки в полуобморочном состоянии. Ничего, скоро привыкнут. Нужно просто перешагнуть барьер и перестать относиться к мёртвым как к изуродованному человеку. Это только повреждённый биоскафандр, переставший функционировать, как любят говорить Алины приятели уфологи. За свою жизнь мне пришлось повидать столько трупов — изуродованных, расчленённых, находящихся в самых крайних стадиях разложения, эксгумированных, утопленников… На меня их вид перестал оказывать шокирующее воздействие. Хотя окончательно привыкнуть к этому невозможно. Недаром большинство патологоанатомов имеет лёгкий «сдвиг по фазе».

До конца занятий оставалось несколько минут. Мы дождались, пока все вопросы были заданы, все ответы получены. Студенты потянулись из секционной, у большинства из них лица были кислые, видимо, в этом заведении они побывали впервые. Некоторые улыбались, кидали отдающие цинизмом реплики, но всё это выглядело наигранным, искусственным. Особой радости от прошедших занятий студенты не испытывали.

Сотник не спешил уходить из секционного зала, поэтому нам пришлось пройти туда. Это был сухой мужчина, немножко сгорбленный, лет шестидесяти на вид. На его длинном носу приютились большие фирменные очки. Я вспомнил его. Действительно, несколько раз мы привлекали его для проведения экспертиз. Эдакий обаятельный книжный червь, сыпящий старорежимными оборотами; «дас-с», «милейший», «батенька».

— Так вы насчёт того недоразумения? — спросил доцент, внимательно выслушав нас. — Сколько времени уже прошло… И чего он ко мне тогда привязался? Иду вечером из библиотеки, а навстречу мне этот, скажем так, малоприятный господин.

— Вы видели его раньше? — спросил я.

— Видел однажды до того инцидента. И второй раз недели через две после, да-с. На паперти у собора он просил Христа ради. Вряд ли, уважаемые, я могу вам чем-нибудь помочь. Знай я, что он совершит такое дикое преступление и убьёт монаха, уверяю, присмотрелся бы к нему повнимательнее.

— А?.. — Савельев удивлённо уставился на доцента. — Откуда вы знаете, что он подозревается в убийстве монаха?

— О, меня не было при убийстве. Прошу поверить мне на слово, — лукаво улыбнулся доцент. — Но все трупы свозятся сюда, факт этого убийства для меня не секрет. А когда ко мне приходит обаятельный молодой человек — начальник уголовного розыска — с не менее обаятельным следователем прокуратуры и расспрашивает о каком-то мелком недоразумении, хотя, по идее, они должны сейчас носом рыть землю и искать злодея-убийцу… Да-с, выводы тут напрашиваются сами собой.

— Не смею уверять вас в обратном, мы здесь именно по этой причине, — изрёк я и подумал, что ко мне моментально привязалась манера выражаться велеречиво. Оно и неудивительно, когда общаешься с такими, как Сотник, а в свободное время занимаешься чтением старинных рукописей.

Володька беседовал с доцентом, который стянул резиновые перчатки и уединился с ними в закутке, где тщательно мыл руки с мылом в умывальнике. Через полчаса следователь наконец выяснил всё, что его интересовало. Казалось, разговор исчерпан и можно вежливо раскланяться, но тут доцент неожиданно махнул рукой, случайно задев кружку, в которой находился дезинфекционный раствор.

— Эх, вот незадача, — покачал он головой, глядя на растекающуюся жидкость. — Ладно, ничего… Так вот, молодые люди, не хотелось мне этого говорить, но если дело так серьёзно… Есть в этой истории одна маленькая деталь.

— Какая? — заинтересовался Савельев.

— Этот господин хотел меня убить.

— Что?!

— Когда он неожиданно возник прямо передо мной, то попытался схватить меня за горло. Я отпрянул и увидел в его руке нож. Такой вот конфуз, ведь я совершенно не знал, что делать. Тут какой-то славный молодой человек схватил этого господина и оттащил от меня, затем появилась милиция, и в суматохе нож куда-то исчез.

— Что за нож? — быстро спросил я.