Удар иглы

Морякам знакомо это редкое природное явление, когда при полном штиле от горизонта приходит большая волна. Где она рождается, отголоском каких штормов и землетрясений является — известно одному Богу. Мёртвая зыбь бывает довольно опасной. Сколько кораблей она унесла, кости скольких людей из-за неё обрастают илом на дне океане?

— Ты спрашиваешь, когда Он ударит? — обернувшись ко мне, процедил Адепт. — Он уже ударил, Эрлих. Смотри!

Налетел резкий порыв ветра, потом ненадолго опять всё затихло. И тут же на небо стали наползать чёрные грозовые тучи. Самое жуткое, что они не появлялись откуда-то издалёка, постепенно сгущаясь и наливаясь чернотой. Они просто возникали из небесной синевы, из солнечного света. Грязными пятнами они уродовали небосвод, захватывая всё большие пространства. И откуда-то из самого их центра материализовывалась серая тьма. На миг она сгустилась и приняла форму раскинувшей крылья птицы. Её глаз пристально взирал на нас.

Капитан рядом с нами стоял как вкопанный и смотрел на небо.

— В жизни ничего подобного не видел, — покачал он головой. — Забери морской дьявол мою душу, такого просто не может быть!

— Готовьтесь, капитан, — произнёс Адепт. — Грянет такая буря, что самый страшный шторм покажется вам рябью в тарелке супа.

— Пожалуй, что так, сеньоры!

— Надо избавляться от лишнего груза, — сказал я, ощущая, как на меня накатывает тошнота.

— Да вы что, сеньоры!

— Это уже не поможет… — безнадёжно махнул рукой Адепт.

Капитан начал отдавать приказы, и команда засуетилась, матросы повисли на вантах, убирая одни паруса и распуская другие.

Тучи всё сгущались, закрыв солнце. Опускалась полутьма. И тут на мачте заплясали бледные огни.

— Огни Святого Эльма! — воскликнул остановившийся рядом с нами матрос. — Святой Эльм защитит нас от напасти!

По матросским поверьям, Святой Эльм, являющийся покровителем мореплавателей, извещает о своём присутствии такими огнями. Это означает, что он берёт корабль под свою защиту. Насколько я мог понять, копаясь в библиотеках Чёрного Ордена, суть таких явлений вовсе не в мистических силах, а вполне материальная, дело тут в определённой энергии, которой владели в глубокой древности и использовали очень широко. Атланты при её помощи приводили в движение огромные механизмы и заставляли бегать самодвижущиеся повозки. Сегодня эти секреты утеряны, но человечество вскоре вновь должно овладеть ими, и, возможно, они изменят лик Земли.

Обрушился второй удар ветра, гораздо более сокрушительный, чем первый. Потом хлестнул косой дождь, небо прорезали сразу три молнии.

Начался разгром атлантического испанского флота, вся вина которого была в том, что на одном из его кораблей плыли мы!

На палубе осталась команда, Адепт и я. Нам куда приятнее было бы прятаться в каюте, но я чувствовал: единственная возможность что-то изменить — если мы до конца будем здесь, на палубе гибнущего галиона.

Потом зазвучал негромко, но нарастая с каждой секундой, отдалённый шум, переходящий в хищный рёв. Казалось, само море обернулось необузданным зверем и раскрыло пасть, стараясь проглотить игрушечные корабли. Ужас вышел из пучин. Мы попали в ад, который взбешённый Нептун приготовил для мореходов.

Гигантские валы воды, свист ветра, словно пули мушкетов, бьющие в лицо брызги. Волны норовили опрокинуть галион и перекатывались через палубу, пытаясь смести оттуда всё: деревянные надстройки, снасти, команду. Судно зачерпывало бортами воду и зарывалось в неё носом. Верхушки мачт раскачивались с такой амплитудой, что непонятно было, как они ещё не треснули и не упали, ломая всё вокруг Грохот и треск, пробиваясь сквозь шум волн, чередовались с богохульной руганью отчаявшихся матросов и командами боцмана, который едва не сорвал свой громовой голос.

Судно дало резкий крен, и команды посыпались ещё быстрее. Момент был критический. По всем законам морского дела сейчас галион должен был пойти на дно.

Матросы ползали в хлещущей, как плеть палача, паутине такелажа, карабкались по вантам, окровавленными, онемевшими, слабеющими руками дёргали фалы. Кто-то из бедняг не выдержал, разжал руки и рухнул в воду, и тут же ещё одного несчастного смыла крутая волна. Корабль кренился всё сильнее.

«Конец», — мелькнуло у меня в голове.

Титаническими усилиями команды галион удалось выровнять. Лишь для того, чтобы отдать его во власть новой волны.

Матросы и офицеры боролись за жизнь корабля. Спаянные единым порывом, сейчас они не думали о своих различиях, о глухой неприязни между «кормовыми гостями» (так называли матросы капитана и его помощников за комфортабельные условия в кормовых каютах) и мачтовым людом. Чтобы быстро разобраться в ста тридцати тросах оснастки галиона, нужны молниеносная реакция, знания и опыт, а чтобы в бурю взять рифы на гроте требуется ещё и недюжинная физическая сила. Борьба с морем не на жизнь, а на смерть невозможна без стойкости и упрямства, но эти люди не привыкли отступать. За трусость во время шторма по морским законам полагалась смерть.