Удар иглы

Виллас удалился, оставив Алонсо одного у столика с блюдами и напитками. Алонсо застыл на стуле как изваяние, положив ладони на колени и выпрямив спину. Если бы кто-то посмотрел сейчас в его глаза, то с удивлением увидел бы, как расширились его зрачки, а потом заметались в какой-то жуткой пляске. Но ещё больше поразило бы то, что творилось в его душе. Сознание Алонсо будто погружалось в мутную зловонную жижу, в которой копошились отвратительные и бессвязные мысли.

Алонсо вдруг окончательно понял, что Виллас никогда не был его другом, мало того, этот притворщик сосредоточил в себе самые мерзкие душевные качества. Как легкомысленно смотрел он на жизнь и на вещи святые, заслуживающие самого почтительного отношения. Виллас наверняка смеялся над ним, как над забавной обезьянкой. Как можно было не замечать этого раньше? А эти вечные подначки, пустые споры, в которых Орландо проявлял чудеса изворотливости и болтливости, лишь бы разозлить собеседника, поиздеваться над ним. Это ли не низость? Кроме того, Виллас всегда ненавидел его. Да, да, именно ненавидел! И презирал! И только его, Алонсо, доверчивость и наивность мешали ему увидеть это. Но теперь Господь открыл его взор, теперь видно то, что было сокрыто ещё недавно. Кроме того, чёрная душа Орландо несомненно посвящена злу, он запутался в путах дьявола. Он еретик. Еретик! Он вежлив, обходителен, умён, изворотлив, но ему не провести Алонсо Диаса! Не провести! Дон Орландо Виллас — это змея, у которой длинные зубы, полные яда… Яда?..

Алонсо сжал зубы так, что они скрипнули, и рывком распахнул ворот. Душно. Тяжело. Он закусил губу и не почувствовал боли, хотя на ней выступила кровь. Он никак не мог решиться. Но шаг за шагом двигался к обрыву.

Всё! Чему быть, того не миновать!..

Когда дон Орландо Виллас вернулся со стопкой книг, к удовлетворению своему, он отметил, что гость за время одиночества немного пришёл в себя.

— Посмотрите, Алонсо, среди моих приобретений есть весьма любопытные тома. Вот арабская «Астрономия» тринадцатого века, которая…

— Давайте, Орландо, для начала выпьем по кубку вина.

На столе уже стояли наполненные кубки.

— С удовольствием.

Они осушили кубки. После этого Алонсо быстро просмотрел книги, выразив своё одобрение. «Астрономию» он попросил дать ему на несколько дней.

— Пожалуйста, — с готовностью согласился Орландо — Надеюсь, что вы оставите мысли о тщетности земной юдоли и будете заниматься тем, для чего созданы — преумножать знания и постигать истины, скрытые от взоров обычных смертных.

— Благодарю. Действительно, я наговорил сегодня много лишнего, — засмеялся Алонсо, но смех его был какой-то странный, и дон Орландо с подозрением взглянул на приятеля.

— Пожалуй, мне пора оставить вас, — с притворной горечью вздохнул Алонсо. — Я сегодня устал и хочу пораньше лечь спать.

— Это всё ваша работа по ночам. Вы подтачиваете свои силы. Впрочем, я тоже что-то неважно себя чувствую.

Дон Орландо вдруг на самом деле почувствовал, что ему становится тяжело дышать. Он устал. Нужно хорошенько выспаться. Завтра важная встреча с гонцом от Верхних Адептов…

Алонсо спал как убитый. Проснулся он в полдень и чувствовал себя, как после сильного похмелья. Он никак не мог вспомнить, что же вчера произошло. В голове была какая-то каша. А потом, когда в спальню вошёл слуга с печальным известием, он разом припомнил, что сегодня ночью скончался Орландо Виллас. Скорее всего подвело сердце.

Дон Алонсо обхватил голову руками. С его глаз будто сорвали пелену, и он ясно увидел всё, что происходило в последние дни: он жил, словно во сне; в какой-то богопротивной, будто специально попавшейся под руку книге нашёл рецепт яда; метался по городу, стараясь найти всё необходимое для его приготовления, затем неожиданно понял, для чего ему нужен этот яд.

Дон Орландо был одним из немногих людей, которых любил Алонсо, и кому, надо признаться, он завидовал. И зависть эта, дурные бесовские мыслишки, которые посещают каждого, вдруг превратились в монстров, сожравших разум Алонсо, подчинив его волю. И вот результат — дон Орландо мёртв. Он пал от руки своего друга. От его, Алонсо, руки.

Боже, что же делать? Осталось ещё немного яду. Должно хватить… Он нашарил кожаный мешочек, развязал его, налил вина в кубок, насыпал туда чёрный, на миг вскипевший порошок.

Всё кончено. Его душа обесчещена и заслуживает только адских мук. Он оказался слаб, не смог противостоять злу, которое то ли поднялось из глубин его души, то ли пришло откуда-то извне.

Алонсо поднёс кубок к губам. И…

— Не надо. Ты не так виноват. Ты должен искупить… — послышался откуда-то издалека едва слышный, но не ушами, а как бы передаваемый вибрацией, отдающийся лёгкой ласковой дрожью в каждой частичке существа, голос.

Алонсо мог поклясться, что голос этот принадлежит Орландо. Учёный с размаху выплеснул содержимое кубка на ковёр. Да, смерть была бы слишком маленькой платой за всё, что он сделал!

В тот же день Алонсо изъявил желание удалиться в монастырь, где твёрдо собрался провести всю оставшуюся жизнь…