Удар иглы

Адепт поднёс руку к горящей на узком корабельном столике свече и медленно вдавил её в крышку стола. После этого он открыл глаза. Никакого следа ожога на его руке не было.

Я был поражён тем, что услышал. Дон Орландо мёртв. Впав в транс, Адепт способен читать отдалённые события как в книге, от его взора не скроется ничто. Да, дон Орландо мёртв.

— Смерть забирает одного за другим вместо нас, — горько вздохнул я. — Наш жребий обрушивается на всех, с кем мы сталкиваемся.

— Да, это так. Но мы ничего не можем изменить. И вряд ли смогли бы чем-то помочь Орландо. Он отдал свою жизнь взамен наших. Я уверен, что верни мы всё назад и спроси его, согласен ли он на это, он бы согласился. Он был всё-таки посвящённым и понимал, что наши жизни сейчас важнее жизней тысяч других людей…

* * *

Атлантический королевский флот продолжал неторопливо продвигаться вперёд. Погода выдалась отменная. За два месяца не было ни одного серьёзного шторма. На наше счастье, ибо этой перегруженной лоханке нелегко было бы бороться со штормовыми волнами.

Хотя путешествие и смертельно надоело, но со временем я начал привыкать к размеренной корабельной жизни, плеску вскипающих волн за кормой, скрипу снастей, рыку громогласного боцмана и даже к сухарям и кислому вину. Мне нравилось слушать старые матросские песни, которые звучали в кубриках вечерами.

У нас нет ни имён, ни званий,
Мы быдло, палубный скот,
Только тот, кто моряк по призванью,
Не бросает испанский флот.
Смерть морским молитвам не внемлет,
Рвётся жизнь, как манильский трос,
Но всегда неизвестную землю
Первым видит с мачты матрос.
Об этих дальних островах
Не знал Христос, не знал Аллах,
Там Будды нет, там чёрта нет,
На этих дальних островах.

— Интересно, настанет такой момент, когда я куплю дом с виноградником, у меня будут добрые соседи и хорошая жена, а по воскресеньям ко мне станут приходить гости? — усмехнувшись, спросил я Адепта.

— Если ты действительно хочешь знать моё мнение, то спокойствия нам не видать никогда. Даже на том свете. Мы привязаны к вёслам галеры, и свободой для нас может быть одно: пойти на дно вместе с кораблём. Только нужна ли нам такая свобода?

Кроме страшного известия о судьбе дона Орландо, ничто не омрачило наш путь. Негодяй Джованни старался не показываться нам на глаза. Думаю, он окончательно оставил мысль разбогатеть за наш счёт и в порту не натравит на нас очередную шайку головорезов. Будем на это надеяться.

Наш путь был слишком лёгок. Мы получили чрезмерно длинную передышку. Долго так продолжаться не могло. И однажды небесный свод закачался над нашими головами.

С самого утра, очнувшись от тяжёлого сна, в котором меня мучили кошмары, я чувствовал себя не в своей тарелке. Мне даже показалось, что я заболеваю, но телесное недомогание оказалось ни при чём. Просто меня томило ожидание, — ожидание смерти, которая вновь занесла над нами свою косу.

— Что это вы, господа, загрустили? — осведомился Генри, которого мы после той истории переселили в нашу каюту. — У вас такой унылый вид, словно вам разонравились изумительные хрустящие сухари и прекрасная солонина вместе с приятно протухшей водой, которыми нас здесь потчуют.

— Разонравились, — буркнул я.

— О, неужели вам хочется какого-нибудь жирного паштета из гусиной печёнки с презренным свежим крестьянским хлебом, отвратительных жареных фазанов или неудобоваримой кровяной колбасы?

— Ты просто чревоугодник, что, впрочем, никак не отразилось на твоей тощей фигуре, — сказал я. — Тебе всё хочется свести к колбасе и жаркому.

— Нет, что вы, я денно и нощно молюсь о спасении своей души и готов отдать католической церкви последний реал.

— Который ты стащил перед этим из церковной казны? — криво улыбнулся Адепт. — Пошли, Эрлих, на палубу, проветримся. Думаю, нам будет на что посмотреть.

Мы вышли на палубу, и Адепт, устремив взор в голубые небеса, ещё больше помрачнел. И произнёс:

— Мы всё-таки угодили в медвежий капкан. Этого дня нам не пережить.

— Всё настолько плохо?

— Настолько. И ещё хуже. Боюсь, на этот раз он покончит с нами.

— Когда он ударит?

Адепт не ответил. Он вцепился в поручни, глядя теперь куда-то за горизонт,

Сегодня стоял полнейший штиль, за прошлый вечер и за ночь флот не продвинулся к своей цели, которая была уже близка. Солнце только что поднялось за горизонтом. На небе не было ни единого облачка. Вдруг вдали возникла и начала двигаться на нас белая полоса. Это шла огромная волна, вся в барашках пены, устрашающе и потусторонне смотревшаяся при абсолютном безветрии. Она налетела на наш галион и приподняла его, так что я едва устоял на ногах. Ноги оторвались от палубы, когда с каким-то хрустом судно ухнуло вниз и закачалось на опять ровной и безмятежной глади.

— Мёртвая зыбь, — прошептал я.