Удар ниже пояса

— Да, точно, — согласился Бобров и зевнул. — Я то же устал. Да еще и спать захотелось. А ты как, Леня?

— Да ничего, — пожал плечами Шутиков. — Дима, а тут туалет есть?

— Есть, конечно. Вон там, по лестнице, вниз.

— Ага, спасибо. Надо посетить. А дальше мы как?

— А нам осталось только подняться на башню.

— А я, пожалуй, не полезу. — Шутиков посмотрел на Ходунова. — Здесь вас подожду. Ничего, а?

— Ты что, неважно себя чувствуешь? — спросил Ходунов.

— Да что-то невнятно как-то. — Шутиков пожал плечами и отвернулся.

— Так, может, поедем? — предложил Ходунов.

— Нет, что ты! Просто посижу, отдохну, и всё.

— Ну, смотри, как знаешь, — сказал Ходунов. А потом серьёзно добавил: — Это у тебя все от усов. Такие усы бесследно для здоровья не проходят. Говорил же тебе — сбрей, глядишь, и полегчает.

* * *

Когда, вдоволь налюбовавшись чудесным видом с вершины башни на освещенное ярким солнцем голубое озеро, они спустились вниз, Шутикова на скамье не было.

— В туалете, наверное, — сказал Дима. — А кстати, может, и нам тоже осмотреть эту достопримечательность?

В туалете, куда спустились все втроем, Шутикова тоже не было. Там вообще не было никого, и все кабинки были открыты.

— Куда это он делся? — удивился Ходунов.

Поднявшись, они обнаружили Шутикова сидящим на скамье.

— А мы уж и не думали тебя увидеть, — сказал Ходунов.

— Да я вот здесь был. — Шутиков показал на проём в стене, за которым была дорожка вдоль внешней стороны стены. — Вид там великолепный.

— Как самочувствие-то? — спросил Дима.

— Порядок, полный порядок. Так что все, не берите в голову, ребята.

* * *

В гостиницу они вернулись только к шести часам. После ужина Бобров твердо заявил:

— Сегодня гулять не пойду. Лягу, телевизор посмотрю и спать.

— А я пройдусь, — сказал Ходунов. — А ты как, Леонид Павлович?

— Ну, если приглашаешь, пойду. Давай только недалеко, а?

* * *

Они вышли из гостиницы и некоторое время молча шли вниз к озеру.

— Послушай, Петрович, — неожиданно сказал Шутиков, — я тут с тобой давно хотел поговорить, да не решался. Дело тут одно получилось…

— Да? А я и смотрю, ты как-то на себя не похож. А что случилось?

Шутиков тяжело вздохнул:

— Да дело-то не слишком хорошее… Ты только не сердись. Короче, помнишь того, с красной рожей, который в самолете дуба дал?

Ходунов пожал плечами:

— Конечно. Ну и что?

— Так вот, чемодан его ко мне попал. Я думаю, он нарочно мне его подменил. Бирка-то на чемодане была моя. Понимаешь?

— Да пока не очень. Так что же с этим чемоданом?

— Ну, я его открыл. Там шмотки кое-какие, ничего особенного. Но у меня глаз-то наметанный. Смотрю, что-то не то. Двойное дно. Открываю — там пакеты лежат. Шесть штук. Написано — кофе, вроде как заводская упаковка. А на ощупь — совсем другое. Я вскрыл один пакет — героин. Я так и сел.

— Да ты что! Надо же заявить! А чего ты молчал-то? — Ходунов взволновался не на шутку.

— Да тут все не просто. Ты же знаешь, где я раньше-то работал. А мы все, можно сказать, меченые. И нам не рекомендуется иметь дело с полицией.

— Но почему?! Я не понимаю.

— Ну, просто свои правила. Ты же понимаешь, ещё совсем не ясно, как тут ко всему отнесутся. А ведь в таком деле бывает достаточно даже запроса какого-нибудь — и все. Я больше не выезжаю. Допускаешь такой вариант?

— Чёрт его знает! Я, по правде говоря, в таких делах не очень-то понимаю. Но, по-моему, это все-таки разные вещи. Одно дело — могут быть неприятности. А совсем другое — если ты прямо закон нарушаешь. Погоди, так что ты сделал с этим чемоданом? И с пакетами этими?

Шутиков опять тяжело вздохнул:

— Да я в первый-то день просто решил подождать, все обдумать хотел. Тут, понимаешь, ещё одно. Там с этими пакетами деньги еще лежали.

— И много? — поднял брови Ходунов.

Шутиков пожал плечами:

— Как сказать. Четыре тысячи. «Зелёных».

Ходунов покрутил головой:

— Ну-ну. Совсем хорошо. Так что же? Что же ты придумал?

— Я решил в полицию не обращаться. Чемодан я разломал и обломки вынес. Чтобы меня по этому чемодану не засекли на обратном пути. Пакеты придется оставить здесь, в Швейцарии. Ох, и осточертели они мне! Я же их все время в сумке таскал. В гостинице боялся оставить.

— А сейчас-то они где?

— Ну, оставил. Там ведь Бобров рядом. Назад я их не повезу — это ясно. А деньги я предлагаю разделить пополам — по две тысячи. Тебе и мне.

— А мне-то почему?

— Да потому же, почему и мне. Ты сам посуди, не выбрасывать же их.

Теперь уже Ходунов тяжело вздохнул и огляделся по сторонам. За разговором они оба не заметили, как оказались на набережной. Погода окончательно установилась, был теплый, ясный вечер. Казалось, все население Женевы вывалило на набережную, истосковавшись за три дня почти непрерывных дождей. Идущие навстречу люди улыбались, и в этой праздничной толпе лица Шутикова и Ходунова выделялись своей напряженной угрюмостью.