Удар отточенным пером

– Вот не сыпь мне соль на рану, Борь! Я должна была сразу обратить внимание на идентичность речевых манер и в профсоюзной, и в колхозной газетах. Очевидно, что статьи писал один человек. И там, и там для автора логика не является инструментом достижения результата. И там, и там главная задача – бить по инстинктам и эмоциям. Основная стратегия – запугивание, брань, дискредитация. Никаких аргументов – чистая демагогия. Отсюда вал негативных оценок, ярлыки вроде «воры» и «мошенники», апелляция к аморальному поведению, даже набор негативных эпитетов тот же самый: «тупой», «бесхозяйственный», «непрофессиональный», «неграмотный», «наглый». Синтаксис, наконец… Я должна была прогнать тексты на вычисление индекса Шлисмана и Флеша… Ну, если коротко, то это количественные показатели, по которым можно составить характеристику личности автора текста. Они бы выявили, что это один человек. К тому же Сашка из деревни привез страшилку про кислотного человека, который хватает на пустыре людей и превращает их лица и тела в кровавые язвы. Такой промышленный фольклор на пустом месте в сельской местности не рождается. Наверняка в деревне видели какую-то активность на могильнике. Да, сознаюсь, я должна была вычислить это раньше. Но не вычислила.

Сеанс самобичевания прервал курьер с термосумкой. На пару минут я потерял нить разговора: оказывается, я так хотел жрать, что выпил суп в считаные секунды. Это было спасение, потому что двоение в глазах прекратилось почти сразу и мысли мои приобрели более стройные очертания.

– Трудно предположить, что профсоюзники и фермеры могут оказаться так тесно связаны… – утешал тем временем Борис Викторию.

– Что-то не припомню, чтобы у бандитов бывала узкая специализация, – съязвила тетка и добавила: – Невозможно – это про надевать штаны через голову… и то.

На этой многозначительной фразе она замолчала и по обыкновению задумалась о чем-то своем.

– Если бы не твоя акустикофобия, не знаю, нашли бы мы тебя живым или нет, – вдруг обратилась ко мне Вика, рассматривая, как я поедаю гуляш пластмассовой вилкой.

– Фощему?

– Потому что, когда ты потерял сознание, у Круглова появилось время на раздумье, а у нас – время на поиски.

В следующую секунду она резко встала и вышла из кабинета. Как всегда, ее реакции были непредсказуемы, я не знал, что лучше: идти за ней или оставить в одиночестве. Однако Борис взглядом показал мне на дверь, и я поспешно выкатился следом. Вика стояла возле окна, отвернувшись.

– Надо же, какая полезная оказалась аномалия, – отозвалась она, как только услышала мои шаги за спиной. – Даже не знаю теперь, лечить тебя или так оставить?

Она не поворачивалась, я не видел лица, но голос Вики непривычно дрожал. Мне хотелось сказать ей, что мы оба, получается, немного аномальные и что, видимо, это генетика и лечить нас совершенно бесполезно, только портить. Тут нужны были какие-то веселые и оптимистичные слова, потому что все закончилось хорошо, но такие слова почему-то никак не подбирались. Не зря лингвисты говорят, что наше мышление шире нашего языка. Возможно, на английском или на французском мне удалось бы что-то сформулировать, но по-русски получилось только встать рядом и легко приобнять тетку за плечи здоровой рукой.

Глава 21. Второй выход Миллер

Самое трудное в споре – не столько защищать свою точку зрения, сколько иметь о ней четкое представление.

Андре Моруа.

«Искусство беседы»

Длительная реабилитация после похищения, как советовал штатный психолог Следственного комитета, мне не понадобилась. Клин клином: именно так развивались дальнейшие события, в которых мне пришлось принять самое живое участие. Стоило наконец уняться холодной мелкой дрожи, а забойному обезболивающему немного разбавиться куриным супом, как случилось событие, которого вообще никто не ожидал.

Мы подписывали протоколы допроса в кабинете у Бориса, когда Селиверстову позвонила его новая секретарь. Наш бесплатный юрист громко чертыхнулся и уставился в планшет. А через несколько секунд включил звук на полную громкость.

Знакомый голос ведущего городского ток-шоу представлял гостя студии прямого эфира.

– Ада Львовна Миллер, филолог, профессор, автор известных в России и за рубежом монографий по истории русского языка и литературы. Сегодня она расскажет нам о ходе громкого судебного дела. В качестве эксперта-филолога Ада Львовна приняла участие в известном многим жителям нашего города судебном разбирательстве между заводским профсоюзом «Единым фронтом» и администрацией предприятия «Русский минерал». Работники против своих начальников. Коротко напомним историю этой нелегкой борьбы.