Удар в перекладину

– Я вылетаю первым рейсом, – ответил он тренеру. – Считайте, что я был на разведке в городе будущего противника.

– И как оно? – спросил тренер.

– Да как всегда. Дождливо и сыро.

Размахнувшись, Дима швырнул в Фонтанку бутылку. Ему хотелось играть. И было плевать, сам ли тренерский штаб поменял решение или Пауло, не желая упускать сделку, сделал им особое предложение. Ему хотелось на поле. Ему хотелось в свои ворота.

Лететь трезвым впервые за долгое время было непривычно. Всё мешало. Кресло было узким и неудобным (зарплаты в клубе не позволяли летать бизнесом), двигатели шумными, кондиционер – слишком сильным, соседи – полными и говорливыми, стюардессы – мрачными и малосимпатичными.

Поёрзав на кресле – мадам, сидевшая сзади, в категорическом тоне попросила его не откидывать спинку, – он кое-как умудрился задремать.

У собора была выставка картин. Выставка, одновременно являющаяся и ярмаркой.

Ассортимент прекрасно знакомый – прежде всего однотипные виды на разведённые мосты, затем бесталанные копии известных картин – «Утро в Сосновом лесу», «Бурлаки на Волге» – в детстве он никак не мог понять, при чём тут машина Горьковского автозавода, – наконец, бесчисленные ангелочки и домовята.

При просмотре более десяти картин – рвотный рефлекс гарантирован, – усмехнулся Дима. При просмотре двадцати пяти – неизлечимое поражение головного мозга.

А ведь можно было перейти двор с картинами, нырнуть в переулок, а там – гостеприимный английский паб…

Он покачал головой, глотнул купленной тут же у добродушного рыжего котяры диетической колы. Он ведь не пьёт больше. Ничего крепче колы!

Щелкнув зажигалкой, он углубился в ряде картин. Время надо было как-то занять.

Художники смотрели на него оценивающе – клиент, не клиент.

«Не клиент», – убеждались они почти сразу, и доброжелательные улыбки на мордах сразу же сменялись равнодушными минами. Какой-то петух с гребнем, заляпанным масляной краской раскукарекался по поводу зажжённой сигареты. Дима мысленно послал его в задницу, но курить всё-таки перестал.

Внезапно его привлекла странная реакция старой таксы в очках с треснутыми стёклами. При виде потенциального покупателя художник не начал скалить зубы, а напротив, дёрнулся в сторону, словно испугавшись.

Это было необычно.

Дима направился к художнику, одновременно окидывая взглядом его творения. Ничего интересного – натюрморты, площади, шаржи. Но почему тогда в глазах такой испуг, почему такса, видя приближающегося, Диму вжимается в мольберты и оглядывается, словно ищет помощи.

– Здравствуйте! – поздоровался Дима.

– Добрый. День, – испуганно протявкала такса.

– Вы на меня странно смотрите, – Дима решил не ходил вокруг да около.

– Нет! Ничего. Хотите картины посмотреть? – с надеждой в голосе спросил художник.

Дима ради вежливости ещё раз посмотрел на выставленные работы:

– Хочу понять, почему вы меня боитесь.

Морда таксы исказилась в гримасе. Нижняя челюсть дрогнула.