Удав и гадюка

— Что мне теперь говорить хозяевам, ублюдок? — Туй истошно орал и был вне себя, не только от злости, но и страха, что за провинность раба перепадет и ему.

— Меня пнул Аир! — оскалился со стоном боли невольник, хватаясь за изрезанное плетью лицо. — Это все Аир сделал! Я здесь не причем, Туй!

Надсмотрщик с трясущимися руками резко крутанулся через себя, впалыми глазками пронзил застывшего с метлой кривого и сухого Аира, на лице которого играла самодовольная улыбка.

— Ты его толкнул, собака двуногая? Ты??? Отвечай, поганец!

— Врет он все, Туй! — донесся голос Гуся из-за костра. Оттуда же показался Курчавый. — Аир вообще его не трогал, мамкой клянусь. Я все видал!

— Да-да. Хмурый-то брешет, как пес. Осмелел поди, — вторил ему Курчавый, с самым честным видом кивая головой. — Вот вчера ж тебя падалью обзывал, Туй, представляешь!

Пока троица вампиров довольно скалилась друг другу, заговорщически подмигивая, Туй с воплями вновь стал обрушивать на несчастного Хмурого свистящие удары. Тот скулил, как собака, рыдал от боли, но поделать ничего не мог. Стоило бы ему поднять руку на надсмотрщика — как его, еще молодого и сильного мужчину, мигом бы отправили на рудники или рынок.

Юлиан настороженно выполз из-за угла барака и осмотрелся, зашнуровывая обувь. Рядом со сломанным апельсиновым деревцем лежал в грязи и крови всхлипывающий Хмурый, а хихикающая троица, довольно переглядываясь, уже вернулась к своим делам.

— Я все хозяину передам, пес двуногий. Падаль чертова. То-то тебе будет, дерьмо ты упырское! — продолжал причитать Туй, остывая и усаживаясь на шатающийся табурет посреди дорожки. — Ну ты у меня увидишь, ну тебе будет… У-у-у-у.

Вместе с тем, ближе к вечеру из низенькой, но крепенькой пристройки сбоку дома, ближе к баракам домовых невольников, донеслись запахи жареного барашка. И только-только стоило сумеркам спуститься на Элегиар, как торопливый и кряжистый страж потребовал у Туя завести рабов в барак.

— И чтоб не тявкали, — предупредил он жестким голосом, скрестив руки у полунагрудника. — Сегодня кто-то важный будет, Туй. Услышу хоть писк из будки, тогда не получишь девку и на праздник Шине. Уловил?

— Уловил, — гулко отозвался надсмотрщик и решил, что нажалуется на Хмурого завтра, когда спадет эта мрачно торжественная обстановка ожидания гостя.

Угрожающе побуравив маленькими глазками хромающего Хмурого со свисающей с нижней губы нитью густой крови, без единого живого места на истощенном тяготами жизни теле, надсмотрщик загнал всех внутрь, закрыл барак на засов и перебрался к себе в комнату, надев замызганную рубаху и вооружившись палкой. Девку-то он ой как хотел, так что придется побороться за собственное счастье и всю ночь следить за тишиной.

А в это время глухие ворота особняка распахнулись. Сквозь них маг-охранник Золотого града провел полузмея в окружении пышной свиты. По земле с тихим шелестом волочились желто-зеленые одежды, позвякивающие монетками из злата и бронзы. Народы Нор’Эгуса всегда славились странной любовью к сплавам меди. Наг, среди роскошных облачений которого покачивалась золотая цепь из двух переплетенных меж собой змей, выпрямился, подобрал свой хвост с песочными полосами и оглядел особняк высотой в четыре яруса, с плоской крышей. В желтых глазах, в которых ничего нельзя было распознать, заплясали огни от зажженных магических фонарей, и полузмей медленно пополз к светлому проему дома. Гостя и его многочисленное сопровождение из двух десятков слуг встретили вежливая охрана и майордом.

— Илла Ралмантон приветствует вас, почтенный Шаджи Го’Бо, дипломат великого королевства Нор’Эгус! — возвестил кристально чистым голосом стройный и молодой майордом. — Хозяин с удовольствием окажет вам радушный и щедрый прием. Прошу следовать за мной.

Шаджи лишь кивнул смуглым лицом, охваченным по контуру зеленой чешуей, и медленно последовал за слугой. На входе посла и его прислугу проверил Габелий. Чуть позже гость скинул переливающийся в свете фонарей желтыми и оранжевыми оттенками шелковый плащ, с вышивкой из змей, и в таком же торжественном молчании, чуть сгорбленный, но величественный, направился через несколько проходных комнат к гостиной.

Свиту посла оставили, по законам гостеприимства, в слуговой комнате, где те смогли бы перекусить, не мешая господам в общении. Вместе со змеем остались два молчаливых стража-человека. Они двинулись следом, позвякивая тонкими одеждами с пластинками в виде чешуи.

В гостиной, в самом центре дома, на алой софе восседал Илла Ралмантон. Увидев гостя, он приложил ко лбу персты, затем раскрыл ладонь и протянул ее вперед. После обмена южными приветствиями Шаджи Го’Бо улегся на диван напротив, свернул хвост и подпер голову ладонью. В отблесках светильников переливчато заиграли на свету монетки в каштановых волосах нага.

— Я благодарен, достопочтенный, за то, шшто оказали честь увидеть Вас.