Удержи меня

– С Даниилом. Он в отпуске, так что я только вечером к ним езжу.

– Как она, мам?

– Маша, ты не об этом должна сейчас думать, – сказала мать строгим голосом, словно забыв, что я и сама уже мать двоих детей. – Тебе нужно встать на ноги, поправиться.

– Я же не могу не думать о детях! – возмутилась я, поглаживая Юльку по стянутым в узел волосам. – Тем более, Маруся такая маленькая еще… Чем Даниил ее кормит?

– Мама, ты не волнуйся! – зачастила дочь, отрываясь от меня. – Мы покупаем такую специальную смесь, доктор выписала, и дядя Даниил ее разводит. Маруська капризничает, но ест. И я уже сама умею ее из бутылочки кормить.

– Ты молодец у меня. Юляша. Как в школе?

– Ой, мама, еще всего две недели прошло после каникул – какие там дела? – отмахнулась Юлька. – Папа с учительницей вчера разговаривал, не переживай, у меня все хорошо.

В этом я, в принципе, не сомневалась – дочь училась хорошо, и вопросов по поводу уроков у нас не возникало.

– Маша, что ты собираешься делать дальше? – внезапно спросила мама, попутно выставляя на тумбочку пачку сока и какие-то баночки.

– В смысле?

– Ну, ты собираешься предпринять какие-то шаги?

– Ты о чем? – все еще не могла понять я, и тогда мама, бросив на соседнюю пустующую кровать сумку, повернулась и велела:

– Юля, сходи, купи маме карточку на телефон, я видела автомат в холле.

– Так бы и сказала, что ругаться будешь, нечего карточки какие-то придумывать, – буркнула Юлька, отрываясь от меня и забирая протянутую бабушкой сотню.

Мама подождала, пока Юлька выйдет из палаты, а потом снова начала:

– Ты прикидываешься или в самом деле не понимаешь, о чем речь? Маша, когда ты перестанешь быть такой инфантильной?

– Что опять я сделала не так? – меня злила эта манера мамы постоянно тыкать меня носом в ошибки, словно я не взрослая женщина, а малолетняя дурочка. Ее начальственный тон и привычка «знать все наперед» очень раздражала – в этом они были похожи с Артемом, как будто он, а не я, был ее ребенком.

Мама удивленно уставилась на меня, потом скрестила на груди руки и вздохнула:

– Нет, ты невыносимая! Я говорю – ты собираешься заявление в милицию писать?

– Нет.

Ее, кажется, поразил твердый тон, которым я проговорила это слово:

– Нет?! Да ты вообще соображаешь что-то или как? Эта баба чуть на тот свет тебя не отправила, с ребенком вместе, а ты – нет?!

– Мам, не кричи, а? – попросила я, сморщившись. – Да, я не буду писать заявление. У нее тоже ребенок, между прочим. И потом – Даниил… ну, как это все будет, ты представляешь? Ведь это его бывшая жена… и вообще – все эти суды, разбирательства, следователи… Мам, у меня жить-то сил нет, а тут такое еще…

Удивительно, но настаивать она не стала, махнула рукой и перевела разговор на Маруську – как ест, как спит, как гуляет.

– Опять ничего нашего в девке нет, – вздохнула она. – Копия папочка, как фотография. Добился своего…

– Мам, ну, хватит. За что ты его так не любишь? Уже все прошло…

– Ага, вот я и вижу, как прошло – вот прямо сейчас сижу и вижу. Маша, да если бы не он…

– Ну, теперь-то что уже об этом? – перебила я. – Уже поздно – и он есть, и Маруська тоже.

– Почему назвали так?

– Даниил назвал, – я улыбнулась и взяла мать за руку. – Мам, ну, перестань ты постоянно искать в нем подвох, а? Ну, мы ж с ним живем вместе…

– А не женитесь тогда почему?

– Я не хочу. Не хочу, чтобы Юлька носила не такую фамилию, как я.

– А так у вас двое надвое? – не удержалась мама.

– Да и пусть – нас это не очень волнует.

– Вас лично, Мария Сергеевна, я вижу, вообще ничего не волнует. Живешь, куда кривая вывезет.

– Мама, может, ты прекратишь? Сил нет никаких от твоих постоянных упреков. Я живу так, как меня устраивает.

– Дура ты, Господи прости! Двое детей уже – а все дура! Ты посмотри на себя-то – во что превратилась?

– Почему тебе все время нужно, чтобы я делала так, как ты хочешь? Вот ты со своими принципами – сильно счастливую жизнь прожила? Даже вспомнить нечего!

– Как это нечего? – возмутилась мать. – Да мы с отцом где только не были, всю страну объехали от и до! И ни разу не поссорились крупно, душа в душу прожили!

– Что ты себя-то обманываешь? – я покачала головой, вспомнив, как в моем детстве отец довольно часто не ночевал дома, и мать проводила бессонные ночи в кухне у окна. – А как папа гулял, не помнишь? А я вот помню. И баб его помню, к которым он бегал, а тебе врал, что на работу уходит.

– О-о! Понесла! – мать махнула рукой, словно отгоняя мои воспоминания о весьма неприятных мгновениях в ее жизни. – Любой мужик бегает налево, только умный делает это так, чтобы семья не страдала, а дурак, как твой Городницкий, разводится!

К счастью, пришла Юлька, и этот разговор прекратился, иначе мы бы очень сильно повздорили. Но при ребенке выяснять какие-то отношения мы считали неправильным, хоть тут были солидарны…

Дочь сунула мне карточку, села на кровать и вздохнула.

– Ты чего? – я погладила ее по руке, одернула рукав свитера, задравшийся почти до локтя.

– Когда тебя выпишут? Мне так без тебя скучно…