Удержи меня

Рассказывать Янке о причине своего неожиданного визита я не стала, села к столу и залпом выпила протянутый мне кем-то фужер шампанского. Янка знакомила меня с гостями, я кивала, даже не трудясь запомнить имена, потом какой-то Янкин родственник пригласил меня танцевать…

Будучи уже сильно нетрезвой, я поймала на себе взгляд невысокого, лысоватого мужичка лет тридцати с небольшим. Он разве что только рот не разинул, так и пожирал меня глазами.

– Кто это? – спросила я у Янки, и та, загадочно улыбнувшись, представила нас друг другу.

Его звали Игорем. Он не отходил от меня ни на шаг, пытался завести какой-то умный разговор, но я почти не слушала, налегала на шампанское, чего делать вообще-то не стоило.

Все мелькало и кружилось, как в калейдоскопе, если быстро-быстро поворачивать колесико. Не помню, как я оказалась в спальне, упала ничком на кровать. Вошедшая Янка тихонько накрыла меня покрывалом и закрыла за собой дверь. Во сне я видела Даниила – он стоял рядом с какой-то женщиной, лицо которой я все пыталась рассмотреть и никак не могла. Но, когда она вдруг повернулась ко мне, я потеряла дар речи – передо мной стояла моя знакомая из Максовой школы, «Эльвира»…

Маша.

Первого января я спала необыкновенно долго, никак не могла заставить себя открыть глаза. В квартире что-то происходило, я слышала шаги Юльки, какие-то звуки, доносящиеся с кухни. Но вставать не хотелось. Дочь осторожно приоткрыла дверь и просунула довольное личико:

– Мам, ты уже не спишь? Кофе принести тебе?

Я потянулась и похлопала рукой по постели, приглашая Юльку присоединиться, но та отрицательно покачала головой:

– Не-а! Дед на дачу позвал. Ты поедешь?

Мне никуда не хотелось – охватила какая-то слабость, голова кружилась, подташнивало.

– Заяц, может, без меня, а? – жалким голосом спросила я, и Юлька понимающе кивнула:

– Ты лежи, я сама соберусь.

Через пятнадцать минут дочь вбежала ко мне в ярко-розовом комбинезоне, недавно привезенном ей Артемом:

– Ма, можно, я в нем поеду?

– Можно.

Страсть дочери к новым вещам была удивительна, Юлька могла уйти прямо из магазина в новых туфлях или шапке, например. Ни одна обновка не залеживалась у нее в шкафу, а этот комбинезон, как ни странно, она не надела ни разу… Видимо, обида на отца пересилила любовь к новым тряпочкам…

Дочь села на кровать, прижалась ко мне и пробормотала:

– Мам… ты поспи, отдохни, ладно? Не делай ничего, а посуду я всю уже вымыла. Ты обещаешь, что не будешь вставать?

Юлька росла очень чуткой, почти интуитивно чувствуя и мое настроение, и мое состояние. Меня это порой пугало – как может восьмилетний ребенок носить в себе такие недетские заботы?

Даниил.

Почему женщины всегда закатывают скандалы перед праздниками? К чему была эта демонстрация? Кому хуже сделала…

Первого января с утра мне позвонила Янка, Оксанкина сослуживица, и попросила приехать и забрать мою супругу.

– Откуда? – удивился я.

– От меня. Ей плохо, у нее страшное похмелье. Мне кажется, ей в больницу нужно… – Янкин голос звучал растеряно, и я вдруг перестал злиться.

Оксанка редко пила спиртное, потом сильно болела. Однажды я даже капельницу делал, до того плохо ей было. Вздохнув, я оделся и вышел из «нашей» с Машкой комнаты в Серегиной квартире, где и встречал Новый год. Смешно – всю новогоднюю ночь провел на кровати в обнимку с Машкиным халатом, как маньяк.

На кухне за столом сидел похмельный Серега, держался за голову и постанывал. Когда я вошел, он поднял на меня мутноватые глаза и пробормотал:

– Даниилка… ты это… за пивком не сходишь?

– Не могу, Оксанке плохо, – я поставил на плиту чайник, открыл навесной шкафчик в поисках заварки. – Денег дам, сам сходишь. Заодно и проветришься.

– Ты глянь, как руки-то трясутся! – попытался воззвать к моей врачебной совести дядька, но я решительно повторил свой отказ, положил на стол триста рублей и, наскоро проглотив чай, пошел прогревать машину.

Янка жила рядом с нашим домом, я поднялся на второй этаж и позвонил. Она открыла почти сразу. Лицо испуганное, в глазах неподдельный страх:

– Ой, Даниил, как хорошо, что ты так быстро приехал! Я уже не знаю, что с ней делать! – затараторила Янка, втаскивая меня в квартиру, и за рукав потянула в комнату.

Оксана лежала поперек кровати бледная, с закрытыми глазами, тяжело дышала и облизывала посиневшие губы. Около нее терся какой-то тип с наполовину лысой головой. При виде меня он как-то смешался, засеменил из комнаты. Я присел рядом с женой, взялся за запястье, посчитал пульс. Она открыла глаза, но, кажется, даже не поняла, кто я.

Кое-как одев ее с помощью Янки, я поднял жену на руки, что оказалось весьма нелегким делом, и понес в машину, уложил на заднее сиденье.

Конечно, лучше было бы отвезти ее в больницу, оставить там на пару дней, прокапать, чтобы просто подстраховаться, но я решил все-таки ехать домой. В конце концов, я сам врач…