Удержи меня, если сможешь

Мы замолкаем. В полной тишине направляемся в отделение реанимации и интенсивной терапии. Внутрь нас не пускают, естественно. Зато нажимать на звонок и тарабанить в дверь не перестаю. Через несколько минут к нам выходит женщина, одетая в медицинский халат, с колпаком на голове и с маской на лице. Она отчитывает меня как девочку, мол, я тут редкостная хулиганка и сейчас она вызовет охрану. Из меня хлещет злость. Хочется наговорить гадостей. Это же не у нее лучшая подруга в реанимации! Не ее близкий человек балансирует между жизнью и смертью.

В дело вмешивается Орлов, тактично отодвинув меня на задний план. Будто получив красную карточку, как футболист на поле, я отхожу в сторону и спиной прижимаюсь к холодной стене. Краем уха слышу разговор. Кровотечение остановили. Операция прошла успешно. О ребенке ни слова и это пугает меня очень сильно!

Звук шаркающих ног раздается совсем рядом.

Я узнаю Мудиловича по походке, по сутулой осанке, по запаху. От него за километр смердит предательством и болью.

У меня отказывают тормоза. В голове сгорают все предохранители. И пофиг, что Мудилович с красивым фингалом под глазом и разбитым носом на переносице. Мне глубоко плевать, что у него левая рука в гипсе. С резким стартом я набрасываюсь на Толяна и со всей силы молочу кулаками по плечам, груди.

— А-а-а, — на весь коридор. — Угомонись, бешеная.

Чужие пальцы вонзаются кожу, будто вкручиваются шурупы. Пытаюсь освободиться. Коленом в пах. Знаю, больно. Но так ему и надо. Гад!

— Сучка, — шипит Мудилович, свернувшись в три погибели. — Я тебе припомню это.

Хочу снова наброситься на этого ушлепка. Разозлил! Вывел из себя, как никто и никогда не выводил, да я даже на Орлова не злилась так сильно, когда застала его в постели с другой.

— Прекрати, — это уже Орлов. Встает между мной и своим другом. За плечи хватает и уводит в сторону.

— Угомони свою бешеную, — ворчит Мудилович. — Зачем ты ее привез? Я же просил тебя, друг…

— Кир, пусти. Дай я ему вмажу еще раз, чтобы закрылся, — кричу.

— Смотри, чтобы потом сама не закрылась, — отгавкивается Анатолий.

Конечно, зря он так. Очень зря. Кирилл Витальевич отлично слышит, а потому уже через секунду оборачивается к своему другу и так грозно:

— Закройся. И подбирай выражения.

— В смысле? Твоя припаренная избила меня, а ты ее защищаешь, да?

— Толь, — отвечает Кир, сжимая пальцы в кулаки. — Последнее китайское предупреждение. Следующий раз полетит точно в голову, чтобы дошло наверняка.

— Хочешь сказать, что посрешься со мной из-за этой рыжей мымры? — кивает за спину Орлова.

А я же тоже не глухая, как и Кирилл Витальевич, только реакция у меня получше будет. Мне китайское предупреждение не нужно. Да только Мудилович уже пришел в себя, а потому, когда я хочу отвесить ему еще одну оплеуху, он неожиданно толкает меня назад.

Мгновение. Секунда. Две…

Кубарем лечу вниз.

Считаю каждую ступеньку.

А там, наверху, Мудилович получает точно в голову и меня даже гордость берет за Орлова. Правда все это уже не важно, ведь я приземляюсь на собственную ногу, которая какого-то лешего оказалась под ягодицами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Острая боль и яркие звездочки в глазах. После такого Мудиловича точно убьют, да.

Глава 39. Насильно милой не бывать

Кирилл помогает подняться, но стоит моим ногам коснуться пола, как щиколотку пронзает острая боль. Вскрикиваю.

— Давай понесу на руках, — Орлов подхватывает меня на руки и движется по ступенькам вниз.

Обвивая шею обеими руками, я льну к груди Кирилла и тихо шмыгаю носом. Какая же я все-таки дура. Ну, вот зачем, зачем я накинулась на Мудиловича? Он хоть и раненая собака, но мужик есть мужик. Ему ничего не стоит дать мне отпор, что он и сделал. Просто оттолкнул от себя, а я же вся такая фартовая, да. Скатилась вниз, посчитала все ступеньки и вишенка на торте — подвернула ногу, надеюсь, не сломала.

Облом! После рентгеновского снимка все становится ясным как дважды два. Закрытый перелом голеностопного сустава. И как я так умудрилась? Не понимаю. Но факт остается фактом. Это случилось и теперь на моей левой ноге красуется белоснежный гипс до колена. Умница я, твою ж дивизию!

С огромным трудом Кирилл усаживает меня в свой спорткар, и в этот момент я очень жалею, что у него не обычный седан. Невозможно выставить ногу вперед. Жутко неудобно, да и вообще, меня все бесит.

— Я же тебя предупреждал не творить дичь. Чего ты добилась, Мартынова? — рокочет басом Орлов.

— За дорогой смотри.

— Не уходи от вопроса. Ну, я жду ответа.

— Я не смогла сдержаться. Прости.

— Прости, — копирует мой тон. — Из-за твоей выходки я подрался с лучшим другом.

— Он это заслужил! Да и какой он тебе друг после всего?

— А ты не лезь в мои отношения с Толяном. Я когда-нибудь лез к вам с Анькой?

— Так не было повода.

— Его всегда можно найти, если сильно захотеть.

— Ладно, хватит, Кир. Я не хочу с тобой ссориться. Опять. Лучше скажи, что узнал. Что вообще произошло с Анькой? Почему она оказалась в реанимации?

— ДТП.