Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции

Разумеется, она не знала, как ему действовать, чтобы вернуть свой прежний облик, да и откуда ей знать – она и гномов-то никогда до этого не видела. Но главное – он опять надеялся и верил. И теперь сидел и размышлял, как ему отговорить Белого возвращаться на родной хутор.

– Знаешь, друг, – сказал он ему, проводив взглядом проплывшее под ними облачко. – Мы с тобой подохнем со скуки на хуторе, пока дождемся следующей весны. Думаю, не податься ли нам со стаей за границу?

– Ты что? – Белый трепыхнул крыльями так, что Нильс на всякий случай покрепче вцепился в перья. – Это ты серьезно?

Белый, хоть и храбрился, за эти полгода порядком подустал, и больше всего ему хотелось поскорее оказаться в гусином загоне на хуторе Хольгера Нильссона.

Мальчик промолчал. Он бросил последний взгляд на Вермланд, где лиственные леса и сады щеголяли желто-красными осенними нарядами, а озера сияли последней синевой между песчаными берегами.

– По-моему, земля под нами никогда не была такой красивой, как сегодня, – сказал он. – Посмотри, озера, как голубой шелк, берега похожи на широченную золотую перевязь. И вот прилетим мы в наш Западный Вемменхёг и никогда больше не увидим ничего нового в этом шикарном мире…

– Я-то думал, мы прилетим домой, и родители увидят шикарного сына, – неуклюже пошутил Белый.

Белому ничего так не хотелось, как похвалиться перед домашними своими приключениями, а главное – показать Дунфин и их потомство: шестерых статных юных гусей. Пусть все полюбуются – и куры, и коровы, и кот Миссе, и, само собой, гуси. А главное – пусть подивится хозяйка, госпожа Нильссон. Поэтому предложение мальчика его не просто удивило, а даже испугало.

Несколько раз в течение дня они садились перекусить. На сжатых нивах оставалось столько корма – не хотелось улетать. Особенно молодым. Они ощипывали один забытый жнецами колосок за другим и тянули время, как могли. В результате в Дальсланд они прилетели только к закату. Северо-запад провинции показался им еще богаче и красивей, чем Вермланд. Здесь было столько озер, что земля между ними выглядела как узкие, гористые цепочки. Конечно, с пашнями и лугами тут не разгуляешься, зато деревьям раздолье. Береговые откосы выглядели как специально заложенные искусным ландшафтным архитектором парки. И вот что удивительно – наверное, здесь, в воздухе, есть особое вещество, впитывающее солнечный свет. Солнце уже спустилось за горную гряду, а на темной воде озер все еще играли золотистые блики. В розовом воздухе красовались желто-белые березы, красные осины, багровые клены и жмущиеся друг к другу ярко-красные кисти рябины.

– А мне кажется, Белый, довольно обидно осознать, что никогда больше не увидишь такую красоту.

– Мне куда больше нравятся пашни в Сконе, чем эти скалы и реки. Но если ты решил продолжать путешествие, я тебя не брошу, – с видимым усилием произнес Белый.

– Такой ответ я и хотел услышать, – с облегчением сказал мальчик.

Камень с души свалился.

Они уже летели над Бохусленом. Горы здесь громоздились еще теснее, долины, если их можно назвать долинами, выглядели как ущелья, а узкие, как и в Дальсланде, озера казались очень темными, будто только что вынырнули ненадолго из подземелья и собираются опять туда спрятаться.

Грозный и по-своему красивый вид, особенно сейчас, на закате, когда на некоторых склонах еще играют рыжие блики уже спрятавшегося солнца, а другие прячутся в глубоких черных тенях. Первобытное зрелище. Почему-то мальчику пришло в голову, что в этом краю должны рождаться могучие и отважные воины – такая дикая природа словно создана для великих битв.

Удивительно, но теперь, когда удалось уговорить Белого, ему опять захотелось приключений.

Вполне может быть, что ему будет не хватать этого – каждый день, или по крайней мере через день, рисковать жизнью и с честью выходить из любой передряги. Ну, нет, решил он, везение не может быть бесконечным. Хватит. Надо радоваться каждому дню и довольствоваться тем, что есть, а не искать на свою голову опасностей.

Разумеется, Белому он этого не сказал, тем более что стая летела на пределе скорости, и Белый уже тяжело дышал и не поворачивал к нему голову. Вряд ли он смог бы ответить.

Солнце, оказывается, зашло не совсем: оно то показывалось, то исчезало за бесконечными скалами. Гуси летели быстро, и эта игра в прятки продолжалась довольно долго.

И в конце концов они увидели на горизонте светлую полоску, которая росла с каждым взмахом крыльев.

Море.

Оно казалось то сиреневато-стальным, то молочно-белым, но в нем, будто акварельные краски, расплывались розовые, бирюзовые и небесно-голубые потеки. А когда они облетели прибрежные скалы, оказалось, что солнце не только не зашло, оно еще и не думало заходить. Весь его оранжевый диск еще висел над горизонтом и вовсе не торопился нырнуть в загадочную и манящую бездну.

И когда мальчик увидел свободное, бескрайнее море, багровое вечернее солнце, на которое можно было смотреть, даже не щурясь, он почувствовал такой покой, какого давно не испытывал.