Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции

– Тумметот, – медленно и отчетливо произнесла Акка. – Мы, ветераны, посовещались и решили вот что. Если бы ты, Тумметот, был в услужении людей и сделал бы им столько добра, сколько сделал нам, если бы так помогал им, как помогал нам, люди ни за что не отпустили бы тебя без достойного вознаграждения.

– Это не я вам помогал, а вы мне, – растерялся мальчик.

– Мы также решили, – продолжила Акка, будто и не слышала его слов, – что, раз уж человек проделал с нами все это длинное, утомительное и небезопасное путешествие, он не может покинуть нас таким же бедным, как пришел. Мы у тебя в долгу.

– Матушка Акка! Вы так многому меня научили, и это дороже всякого золота. Не вы у меня в долгу, а я у вас.

– Теперь я уверена, что раз за столько лет не нашелся хозяин, то мы можем смело считать, что золото ничье. И ты можешь им пользоваться, как заблагорассудится. Оно твое.

– А вам оно разве без надобности?

– Как это без надобности? С очень даже большой надобностью. У нас очень большая надобность отдать его тебе, чтобы твои мама и папа посчитали, что ты все эти месяцы пас гусей у хороших и порядочных людей.

Мальчик отвернулся, посмотрел на море, чтобы скрыть подступившие слезы. Справился с собой и посмотрел Акке прямо в ее блестящие, добрые, умные глаза.

– Мне кажется странным, матушка Акка, – произнес он без выражения, боясь расплакаться. – Мне кажется странным… хорошие и порядочные люди не увольняют работника, пока он сам не попросит его уволить.

– Никто тебя и не думает увольнять, пока мы в Швеции, на твоей родине, – ласково сказала Акка. – Я даже надеюсь, что ты останешься с нами. Я хотела показать тебе клад, раз уж мы в этих краях и не надо делать слишком большой крюк.

– И все равно я чувствую, чувствую, что вы хотите со мной расстаться до того, как я сам этого пожелаю. После всего того, что мы вместе пережили… мне кажется, это не чересчур уж большая просьба – взять меня с собой за границу.

Гуси словно застыли. Вытянули шеи и открыли клювы, будто им не хватало воздуха.

– Об этом я не подумала, – призналась Акка, придя в себя от изумления. – Что ж… но прежде чем ты решишь окончательно, я хочу, чтобы ты выслушал Горго. Когда мы расстались в Лапландии, я послала Горго на твой хутор. Попросить гнома изменить условие.

– Так оно и есть, – подтвердил орел. – Слетал. Но больших успехов не добился. Хутор Хольгера Нильссона нашел быстро, но пришлось пару часов повисеть над ним, пока увидел гнома. Он между сараев крался. Ну, тут я… одним словом, унес я его на пашню. Там можно потолковать без помех. Меня, говорю, послала Акка с Кебнекайсе. Она спрашивает, нельзя ли расколдовать Нильса Хольгерссона на менее, как бы это сказать помягче… гусеедских условиях. Рад бы, но не могу, говорит гном. Наслышан, что он проявил себя как герой, пока летал с Аккой. Но поменять условия не в моей власти. Тут я разозлился. Выкладывай, говорю, в чем дело, пока я глаза твои колдовские не выклевал! Можешь, говорит, делать со мной, что хочешь, но с Нильсом Хольгерссоном будет так, как я сказал. И еще передай ему, чтобы поторопился домой со своим белым гусем, потому что на хуторе дела совсем плохи. Хольгер был вынужден заплатить залог за брата, а вдобавок купил в кредит коня, а тот на следующий же день захромал и до сих пор проку от него никакого. Двух коров уже продали, и если никто не поможет, то и с хутора придется уйти – нечем платить за аренду.

Мальчик сжал кулаки так, что даже костяшки побелели.

Гном… Что я наделал? Зачем я с ним связался, с этим гномом! Если б я знал, что он такой свирепый! Поставил мерзкое условие, и я теперь не могу поспешить домой и хоть как-то поддержать родителей.

Ну, нет. Ты, вредный гном, превратил меня в коротышку, но превратить меня в предателя тебе не удастся. Уверен, и отец с матерью меня бы поддержали. Они честные, добрые люди. Они не захотели бы, чтобы меня всю жизнь мучила совесть.

LI. Морское серебро

Суббота, 8 октября

С Северным морем, как известно, шутки плохи, поэтому та часть Швеции, которая обращена к этому суровому морю, защищена толстой и длинной каменной стеной. Называется эта стена Бохуслен. Толстая – не преувеличение: толщина ее составляет много-много километров, она простирается от моря и до Дальсланда. Но, как и все береговые сооружения – молы, пирсы и волноломы, – стена не особенно высока. Сложена из скал и утесов, а кое-где выглядит как сплошная горная гряда. И ничего удивительного: попробуйте построить такую стену из кирпичей или небольших камней, если она идет на добрую сотню километров!