Удивительные истории о хромой вороне. История первая. О море, крем-брюле и странном коте

А мама даже слов не могла подобрать – такое волшебство царило вокруг. Здание ГУМа, опутанное нитями иллюминации, светилось словно рождественская ёлка. Специальная подсветка придавала загадочность неприступным кремлёвским стенам и башням. Гражданин Минин и князь Пожарский выглядели абсолютно живыми на своём постаменте. Казалось, если прислушаться, то можно узнать, о чём они беседуют. Довольны ли тем, как люди хранят память о народных подвигах… А может, они спорят о том, кто же всё-таки построил собор, рядом с которым расположен их памятник и который в дневное время напоминает гигантских размеров торт, а в ночное – завораживает таинственным свечением? Столько слухов вокруг этого строительства витало, столько легенд из этих слухов возникло…

– Папа, а помнишь, мы читали, что царь Иван Грозный велел ослепить мастеров, чтобы они никогда больше не создали такой красоты? – во все глаза разглядывая храм Василия Блаженного, спросила Настенька.

– Это не так, – вмешался знаток истории Костя. – Потому что зодчий, Барма Постник, которого якобы ослепили, потом ещё и Казанский кремль строил. Хотя в правление царя Ивана Васильевича было много всего: и плохого, и хорошего. Интересно, что в народных сказках тех времён царя именовали Иваном Благочестивым и Иваном Певчим. Прозвище Грозный появилось, когда его уже на свете не было. А я так думаю, что за долгое царствование он всяким успел побывать.

Альма перебила Костю сердитым лаем:

– Давайте быстрее!

Лай прокатился звонким эхом по площади, отразился от кремлёвских стен, отскочил от брусчатки и запутался в куполах прекрасного собора.

– Ничего себе Москва вздохнула! – Каркуша теснее прижалась к горячей кошачьей спине.

А Василий широко распахнул глаза:

– Я знаю эту собаку!

Каркуша жалостливо вздохнула:

– Лечить тебя, Васька, придётся. Уколы, мази, таблетки, йод, зелёнка, валерьянка… А может, операция на голове потребуется…

– Ты не понимаешь – я всё вспомнил! – радостно завопил кот и вскочил, так что Каркуша, потеряв опору, завалилась на бок, а Васька вдруг уставился на неё, будто впервые увидел.

«Кажется, вместе с памятью к нему вернулся охотничий инстинкт, —обречённо подумала Каркуша. – Вот и помогай котам после этого!»

– Постой, ты же та самая хромая ворона! Из объявления! – Васька потрогал лапой лежащую на боку Каркушу, словно убеждался, что она настоящая, а не плод его фантазии.

В каком объявлении кот про неё вычитал, Каркуша узнать не успела, потому что раздался топот множества ног и на музейное крыльцо взбежала толпа народу (во всяком случае, Каркуше сослепу так показалось). Возглавляла толпу немецкая овчарка…

Глава 21. Эпилог

Наступило время объятий: Каркушу поочерёдно целовали и прижимали к сердцу Настенька и родители; Ваську сначала облизала собака с головы до кончика хвоста, а затем хозяин взял его на руки и больше не отпускал.

– А что умеет говорить ваша ворона? – вспомнил Костя строчки объявления, когда бурная радость от встречи немного улеглась и стала просто радостью.

– Кр-рем-бр-рюле! Бар-р-ма Постник! – принялась демонстрировать свои умения Каркуша. – Гр-ражданин Минин! Князь Пожар-р-рский! – И, с хитринкой взглянув на довольного Василия, уютно расположившегося на руках хозяина, добавила: – Бонапар-р-рт! Междунар-р-родный скандал!

В первое мгновение все обомлели, а потом рассмеялись.

– Ничего себе! – восхитился Костя.

– Ничего себе! – удивились Настенька и родители новым познаниям Каркуши.

Но ещё больше они бы удивились, если бы узнали, что одним из домашних питомцев, которых Костя однажды помогал искать в московских подземельях капитану Петрову и его овчарке Альме и вместе с которыми нашёл Ваську, был серо-белый кот. А коты, как известно, получаются из котят. И серо-белый кот получился из серо-белого котёнка по имени Брысь, так приглянувшегося Настеньке, когда она ездила с родителями в город Санкт-Петербург… Вот так интересно и запутанно устроен мир!

Юной вороне лишь предстояло это узнать, ведь это было её первое приключение…

Для обложки использована иллюстрация художницы Екатерины Зарубиной. Все права на её использование у автора книги Ольги Малышкиной.