Удивительные истории

Все эти вещи я видел… И более того. А потом не стало больше открытий, в мире, возомнившем себя совершенным, который не нуждался более ни в чем, кроме памяти. Люди перестали пользоваться, каким-либо летосчислением. Несколько сотен лет после 154-й династии от последней войны, или, по летосчислению моих современников около 200 000 года пропал интерес и к истории. Наука пришла в упадок. Люди начали забывать о событиях прошлых эпох, забывать о времени вообще. Какое значение имел момент, когда каждый был бессмертным?

Прошли бессчетные века, и начало холодать. Медленно зимы становились длиннее, а лето убавилось на месяц или два. Ожесточенные бури бушевали бесконечно и зимой, и летом. Иногда приходили сильные морозы, потом холодно стало всегда. В высоких широтах и на севере и на юге, снег пришел и не собирался уходить.

Люди умирали тысячами в более высоких широтах. Скоро Нью-Йорк стал последним обжитым городом на севере, арктическим городом, куда тепло приходило очень и очень редко. И большие поля льда начали пробираться на юг, круша перед собой хрупкие остатки цивилизации, уничтожая безжалостно все гордые творения человека.

Снег выпал во Флориде и в Италии. В конце концов, он там лег навсегда. Люди покинули Нью-Йорк, Чикаго, Париж, Йокогаму. Везде они миллионами шли на юг, отступая перед натиском снегов и льда. Они стали слабыми существами, когда холода впервые обрушились на них, но я говорю с точки зрения тысяч лет. Люди бросили все силы науки на восстановление былой силы своих тел, не видя иного способа выжить. Из забавного реликта я превратился в стандарт и эталон, по которому переделывало себя человечество, расплатившееся бессилием за тысячелетия самоуспокоения. Это, однако, не обрадовало меня, ибо мы все едины в нашем ужасном страхе перед холодом и льдами. Все большие города ныне пустынны. Мы молча созерцаем жалкие руины, когда несёмся на машинах по снегу. Обглоданные холодным ветром скелеты городов, где некогда процветала самодовольно-сонная Утопия. Лёд наступает. За долгие тысячелетия комфорта люди попросту забыли о ледниковых периодах, уверовав в свою вечную жизнь, забыли о неизбежности прихода льдов, снегов и туманов. Они не помнили, что должно прийти время, когда лед будет лежать белый и гладкий по всей Земле, когда солнце станет тускло мерцать между бесконечными метелями, когда миром правят сумерки, лед и снег.

Лед медленно преследовал нас, пока все жалкие остатки цивилизации не собрались в Египете, Индии и Южной Америке. Пустыни снова зацвели, но заморозки губили зерно. По-прежнему лед наступал. Весь мир, кроме узенькой полоски вдоль экватора, обратился в сверкающую ледяную гладь. Под ней были погребены и раздавлены города, которые процветали в течение сотен тысяч лет. Ужас ледяного безмолвия, вечных сумерек и бесконечного снегопада, медленно, но верно подступал к последним приютам человечества.

Ледяная смерть окружала нас со всех сторон, надвигалась на нас. Вот уже лишь в нескольких крошечных оазисах экватора теплилась жизнь, лишь жалкие костры освещали мрак умирающей планеты. Вечная зима теперь воцарилась, и люди в ужасе превращались в зверей, что охотятся друг на друга, ибо не было другой пищи. Человечество уже обречено. Забавная ирония судьбы, но я с моими мускулами и зубами, архаичный и звероподобный теперь был Богом!

Позвольте мне думать о чем-то другом.

Люди, пожрали друг друга, и это было ужасно… Потом я остался один.

Знаю, конец неизбежен, победа достанется льду… Последние люди на Земле, мы сгрудились у костра на нашей крошечной полянке. Мы собрались у костра из костей и книг. Мы ничего не говорили. Мы просто сидели в глубокой бездумной тишине. Мы были последним форпостом человечества.

И вдруг, я думаю, что-то очень благородное, должно быть, проснулось и преобразовало этих тварей в подобие того, чем они были в минувшие эпохи. Я видел, как в их глазах засияло пламя вопроса, а потом их лица исполнились гордым спокойствием. Они познали ответ. Один за другим они встали, игнорируя меня как нечто примитивное и жалкое, и затем, отбросив жалкое тряпье, в которое кутались, уходили в круговерть снега и тьмы. Вскоре я остался один…

Так что я теперь один. Я написал эту последюю фантастическую историю, свою и человечества на веществе, которое, я знаю, переживет даже снег и лед, как оно пережило человечество, что изготовило его. Ирония Вселенной! Архаичный дикарь, обломок незапамятной древности стал последним летописцем человеческой расы! Зачем я пишу? Бог знает, но какой-то инстинкт подсказывает мне делать это, хотя ни один человек никогда не прочтет этих строк.