Удивительные истории

А затем, на третий день, я узнал правду. Сестры думали, что я спал. Ночная медсестра только пришла, чтобы сменить свою предшественницу, дежурившую днем.

— Он не спрашивал о них снова? — спросила она.

— Да, бедняга. Я вряд ли смогу заставить его молчать.

— Мы должны держать все в тайне от него, пока он полностью не выздоровеет.

Наступила долгая пауза, и я с трудом мог контролировать свое вымученное дыхание.

— Как неожиданно! — продолжала первая. — Погибнуть так…

Я не расслышал о чем они говорили дальше, поэтому, вскочив с кровати, со слезами взмолился:

— Быстро! Ради бога, скажите мне, что произошло!

Я спрыгнул на пол и схватил одну из сестер за воротник. Она была в ужасе. Со сверхчеловеческой силой я сдавил ей шею.

— Скажи мне! — кричал я. — Скажи мне… или я!..

Она рассказала мне, что знала.

— Они погибли, — всхлипнула она. — Они ехали в такси… Случилось столкновение!

И в этот момент толпа медсестер и санитарок ворвалась в палату, и меня опять уложили в кровать…

Следующие несколько дней не сохранились у меня в памяти. Все эти дни я бредил, и ничего из содержания моего бреда не сохранилось в моем разуме. Я не могу выразить чувства, которые испытал, когда наконец обрел ясный разум снова. Между моими старыми эмоциями и любыми попытками выразить их в словах, или даже запомнить их, встала непреодолимая стена перемен. Я не мог понять, что должен чувствовать, и не могу выразить это.

Я знаю, что в течение нескольких недель находился в депрессии, за пределами всякого страдания, какое я когда-либо представлял себе раньше. Только двое друзей было у меня, и вот их не стало. Я остался один. И впервые я остро осознал, что в моем новом статусе это одиночество будет вечным…

Потом я выздоровел. Каждый день я ощущал, как росла во мне странная новая сила, невероятная сила, которая дарила мне вечную жизнь. Медленно мои страдания сошли на нет. Через неделю я начал понимать, что все эмоции вроде любви и красоты стали мне абсолютно чуждыми. «Я не выдержал», — подумал я сначала. Я посмотрел в окно, любуясь золотым солнечным светом и голубыми тенями, и пробормотал:

— Боже! Как красиво!

И слова эти прозвучали холодно и бессмысленно. Я вспомнил лицо Элис, которое раньше было для меня самым прекрасным во Вселенной, попытавшись ощутить боль утраты.

«Боже, как я могу жить без нее!»

Но вместо скорби пришло безразличие:

«Кто такая Элис? Вы знаете, нет такого человека».

И действительно, где доказательства, что она вообще когда-либо существовала?

Эмоции оставили меня, кроме холодного и бесстрастного восторга пробуждающихся возможностей интеллекта. Я играл сложнейшими математическими формулами, как поэт играет словами. Необычайная ясность свободного от страстей разума открыла передо мной грандиозные пространства новых смыслов.

И так проходили недели, пока, в один прекрасный день, мне не стало хорошо…

…Зачем я пишу все это? Наверняка никогда не будет людей, чтобы прочитать эту летопись. Я слышал, что снег никогда не растает. Я буду похоронен, и этот рассказ будет похоронен со мной; и это будет конец нам обоим. Но, так или иначе, это облегчит мою усталую душу…

Надо ли говорить, что я жил после этого многие тысячи тысяч лет? Я не могу описать всех деталей этой жизни. Слишком долгий срок, слишком много событий и впечатлений, перемешавшихся точно цветные стекляшки в калейдоскопе. Оглядываясь назад, как будто вспоминая сны, я помню ясно только несколько отдельных периодов; и кажется, что моя фантазия заполняет промежутки между этими эпизодами. Теперь я думаю, оперируя веками и тысячелетиями, а не днями и месяцами…

Снег грозит погасить мой маленький огонь, и я знаю, что скоро наберусь мужества, чтобы позволить ему сделать это…

Первые годы мне было интересно. Я изучал мир. Я учился. Другие студенты были сильно поражены, увидев меня, человека тридцати лет с хвостиком, вернувшимся в колледж.

— Но, Дэннел, вы уже получили докторскую! Что вы хотите? — спрашивали они у меня.

И я отвечал:

— Защитить докторскую по медицине, по философии, по теории искусства.

Я хотел также степеней в области права и архитектуры, химии и биологии… Меня многие считали сумасшедшим. Но бедные дураки! Они вряд ли понимали, что у меня есть вечность, чтобы учиться. Я ходил на лекции на протяжении многих десятилетий. Я странствовал из университета в университет, не спеша собирая все плоды каждой науки, упиваясь исследованиями, как ни один студент до меня. Не было необходимости спешить, не было страха умереть слишком рано. Был избыток сил в моем теле, и мой разум великолепно функционировал. Я чувствовал себя сверхчеловеком. Я методично грыз гранит науки, углублялся в пласты данных, штурмовал крепости тайн Природы, дабы овладев всем Знанием человечества, стать властителем мира. И для меня не было необходимости спешить. Мне тогда казалось, что я повелитель жизни. Нона самом деле Судьба приготовила мне несколько жестоких уроков. А я упивался своим бессмертием.