Удивительные сюжеты Шекспира

В первый же день своего пребывания у власти Анджело приговорил к смерти молодого дворянина по имени Клавдио. Юноша, поддавшись чувствам, и впрямь совершил неосмотрительный поступок и заслужил суровое порицание — но никак не смертную казнь!

У Клавдио был чудак-приятель, которого звали Лючио. Чтобы помочь другу сохранить жизнь и обрести свободу, этот Лючио придумал вот что: Изабелла, молодая и прекрасная сестра Клавдио, должна вступиться за него перед наместником.

Изабелла в то время жила при монастыре. У неё не было возлюбленного, никто ещё не завоевал её сердце, и она всерьёз размышляла о том, чтобы сделаться монахиней.

Нашлись у Клавдио и другие защитники. Эскал, старик вельможа, тоже уговаривал Анджело проявить милосердие. Он говорил, что наместник должен быть

Не обухом, крушащим наповал,
А тонким краем лезвия щадящим.
Спасёмте Клавдио! Его отец
Преблагороднейшим был человеком.

Но Анджело оставался глух к мольбам:

— Если бы суд признал виновным меня, я подчинился бы велению закона и не стал просить поблажек.

И он приказал тюремщику, чтобы Клавдио был казнён назавтра в девять часов утра.

Как только Анджело отдал этот приказ, ему доложили, что сестра приговорённого молит о встрече с ним.

— Что ж, пусть войдёт, — разрешил Анджело.

В сопровождении Лючио вошла прекрасная Изабелла и бросилась к наместнику со словами:

— Я к вашей милости просительницей скорбной!

— Покороче, — приказал Анджело.

Услышав, каким ледяным тоном он бросил это слово, Изабелла покраснела и от этого стала ещё красивее.

— У меня есть брат, — продолжала она, — приговорённый к смертной казни. Я умоляю вас: казните грех, но пощадите брата.

— Невозможно покарать грех, не карая грешника. — ответил Анджело. — Если пощадить виновного, правосудие не свершится.

Потеряв надежду, Изабелла собралась было уходить, но Лючио шепнул ей: «Что за холодность, что за робость! Вы же не булавку просите!»

Изабелла приободрилась и вновь обратилась к Анджело, горячо моля его пощадить брата. Даже когда Анджело сказал: «Не прощу», — она всё равно молила; даже когда он отрезал: «Поздно, приговор вынесен», — Изабелла всё ещё пыталась достучаться до его сердца. Но доводами разума Анджело было не пронять.

Чего только не говорила наместнику Изабелла! Она сказала, что милосердие красит могущественного владыку. Она сказала, что весь род людской был обречён, но Спаситель сжалился над ним. Сказала, что обладать великанской силой прекрасно, но применять её следует с поистине великанской мудростью. Что молния поражает дуб, но щадит тонкую иву. Наконец Изабелла произнесла: — В своём поройтесь сердце; если там

Найдёте ту ж вину, что и у брата,

То да не повернётся ваш язык

На плаху слать его.

И в этот миг Анджело и впрямь нашёл в своём сердце точно такую же вину. Он понял, что сражён красотой Изабеллы и ради этой красоты готов сделать то, чего не сделал бы из человеколюбия.

Притворившись, будто смягчился, он сказал:

— Придите ко мне завтра до полудня.

Так Изабелле удалось продлить жизнь брата хотя бы на несколько часов.

Когда она ушла, Анджело стал терзаться муками совести. Он жестоко корил себя за то, что готов поддаться искушению и пренебречь долгом судьи:

— Судить ли вора, когда воруют судьи?

И когда наутро Изабелла пришла к нему, он заявил:

— Ваш брат умрёт.

Изабелла была потрясена (не такого ответа она ждала!), но сказала лишь:

— Что ж, храни вас Бог, ваша честь, — и повернулась, чтобы уйти.

Однако в это самое мгновение Анджело понял, что долг и честь для него — ничто в сравнении с угрозой навсегда потерять Изабеллу!

— Подари мне свою любовь, — сказал он, — и я пощажу Клавдио.

Тут Изабелла поняла, что Анджело вовсе не так справедлив, как кажется.

— Мой брат скорее ляжет головой на двадцать кровавых плах, чем позволит мне стать твоей! — в негодовании воскликнула она.

Изабелла отправилась к брату в тюрьму с горестной вестью о том, что он всё-таки будет казнён. Поначалу Клавдио храбрился и хвастался, что примет смерть в объятья, как невесту. Но ясно осознав, что Изабелла может спасти его, выйдя за Анджело, Клавдио понял, что собственная жизнь ему дороже, чем счастье сестры, и воскликнул:

— Сестра моя! Даруй мне жизнь!

— О низкий трус! — содрогнулась Изабелла. — Бесчестное животное!

Но тут появился герцог, переодетый монахом и называвший себя братом Людовиком. Он попросил Изабеллу на минутку задержаться и побеседовать с ним.