Удивительные сюжеты Шекспира

Мы не знаем, понравился ли Катарине Петруччо. Возможно, она просто была рада впервые в жизни встретить мужчину, который не оробел перед ней. А может, ей польстило, что, несмотря на всю её грубость и язвительность, он всё равно был полон решимости взять её в жёны. Так или иначе, в воскресенье они действительно сыграли свадьбу, как и обещал Петруччо.

Чтобы смирить мятежный дух Катарины и заставить её поволноваться, Петруччо нарочно опоздал на свадьбу. Наконец он явился — но в таких ужасных лохмотьях, что Катарина сгорала со стыда, идя с ним под венец. Слуга его тоже был в обносках, а над их жалкими клячами потешались все встречные.

После венчания Петруччо вместо свадебного пира увёз жену прочь, не дав ей ни кусочка съесть и ни глоточка выпить. Он заявил, что отныне жена — его собственность, а своим добром он волен распоряжаться по своему усмотрению. Вёл он себя при этом так дико и грубо, что Катарина, дрожа от страха, повиновалась ему. Петруччо усадил молодую жену на тощую, спотыкающуюся клячу и, ворча и ругаясь, повёз в свой загородный дом.

Дорога была грязная и ухабистая, и когда они добрались до места, Катарина совсем обессилела от усталости. Однако Петруччо решил не давать ей в эту ночь ни есть, ни спать, поскольку твёрдо вознамерился преподать строптивой жене урок на всю жизнь.

Петруччо приветливо пригласил Катарину в дом, но когда подали ужин, стал кричать на слуг и нещадно придираться ко всему. Стол накрыт плохо, говорил Петруччо, а мясо пережарено; он же слишком любит молодую жену, чтобы позволить ей есть что попало. В итоге утомлённая путешествием Катарина отправилась спать без ужина. Но на этом её злоключения не кончились. Беспрестанно твердя о своей любви и о том, как ему важно, чтобы любимая хорошо выспалась, Петруччо разбросал куда попало все подушки, простыни и перины, так что Катарине вообще негде было лечь. Нечего и говорить, что при этом он неустанно бранил слуг за нерадивость. Петруччо хотел на своём примере показать Кет, что сварливый нрав не украшает человека.

На другой день история повторилась: Петруччо разругал яства и велел всё унести. Катарина не успела даже притронуться к еде и еле держалась на ногах после бессонной ночи.

— Прошу тебя, — взмолилась она, обращаясь к слуге, — раздобудь мне еды, всё равно какой!

— Что вы скажете про телячью ножку? — спросил слуга.

— Да! — обрадовалась Катарина. — Неси её скорей!

Но слуга, который был в сговоре с хозяином, ответил, что ножка, пожалуй, вредна для печени; может быть, госпожа предпочтёт требуху?

— Тащи! — велела Катарина.

— Нет, она тоже вредна для здоровья. Что вы скажете про говядину с горчицей?

— Я её обожаю! — воскликнула Катарина.

— Боюсь, горчица вас разгорячит…

— Ну так давай без горчицы! — поторопила его Катарина, изнывая от голода.

— Нет, — сказал слуга, — без горчицы никак нельзя. Только с горчицей.

— Тогда, — крикнула Катарина, теряя терпение, — тащи то и другое, или что-то одно, как хочешь!

— Ладно, — согласился слуга, — так и быть, принесу горчицу без говядины.

Только тогда Катарина поняла, что слуга потешается над ней, и поколотила его.

Наконец Петруччо пригласил Катарину отведать блюдо, которое сам для неё приготовил. Но не успела Катарина проглотить и кусочка, как муж велел немедленно убирать со стола, потому что явился портной с новыми нарядами.

Катарине пришлись по душе новые платье и шапочка — но не тут-то было. Петруччо принялся кричать, что наряд испорчен. Он обругал портного последними словами, швырнул на пол и шапочку, и платье, и поклялся, что его красавица-жена ни за что не наденет такое уродство.

— Надену! — закричала Катарина. — Все хорошие дамы носят такие…

— И ты будешь носить, когда станешь хорошей, — отрезал муж, — не раньше.

С бранью выпроводив портного (но тайком пообещав расплатиться с ним), Петруччо сказал:

— Собирайся, Кет, поедем к твоему отцу в обычном платье. Ведь как сквозь тучи солнце проникает, так честь сквозь платье скромное видна. Сейчас около семи; к обеду как раз доберёмся.

— Уверяю, сейчас почти два часа, — возразила Кет. Она уже поняла, что мужа лучше не сердить, и разговаривала с ним вежливо, не то что раньше с отцом и сестрой. — Почти два, мы и к ужину, скорее всего, не доедем.

— Поедем ровно в семь! — заупрямился Петруччо. — Что б я ни сказал, ни сделал, ни подумал — вечно ты идёшь наперекор! Вот возьму и вовсе сегодня не поеду, а когда поеду, будет столько времени, сколько я скажу!

Наконец они тронулись в путь.

— Посмотри-ка на луну, — сказал Петруччо.

— Но ведь это солнце! — удивилась Катарина.

А это и вправду было солнце.

— Опять ты пререкаться? Сказал «луна», значит, луна! А скажу «солнце» — будет солнце. Что я скажу, то и будет светить, иначе не поедем к твоему отцу!

Тут-то Катарина и сдалась — раз и навсегда. Она сказала:

— Как назовёте, так оно и есть, И так всегда для Катарины будет.