Удивительный мир Кэлпурнии Тейт

– От того они и называются всеядными, – объяснила я. – Такие животные посередине между травоядными, которые едят только растительную пищу, и плотоядными, которые едят только мясо. Дедушка сказал, что это механизм, направленный на выживание, он позволяет таким зверям приспосабливаться к любой среде. Койоты такие же. Они могут жить практически везде.

Она ухитрялась сбежать из любой клетки – дай ей только день или два. Она сразу же привязалась к Тревису и недовольно верещала, когда он запирал ее вечером.

– Ненавижу оставлять ее одну на ночь. Она такая одинокая и несчастная, – брат глянул на меня исподтишка.

– Ты что, издеваешься? Не смей тащить ее в дом.

– Ну…

– Ни за что! Я проведу исследование, поищу, чем ее можно успокоить. Но ты должен пообещать – пообещать! – что не подумаешь тащить ее в дом.

– Хорошо. Но я ужасно расстраиваюсь, когда она грустит.

«Проведу исследование»! Мои действия вряд ли заслуживали таких громких слов. Я просто отправилась к дедушке – знатоку животного царства.

Он внимательно выслушал меня.

– Малыши-еноты очень забавны. Они рождаются общительными, их легко приручить. Но взрослые еноты редко годятся в домашние питомцы. Они сильно меняются с возрастом. Им больше не нужны люди, они даже могут укусить руку, которая их кормит.

– Значит, правда, что они становятся злобными?

– Именно так. А что до вопроса о том, как содержать зверя в клетке, я бы посоветовал почитать «Определитель техасских млекопитающих».

Я достала толстый том и прочла, что юные еноты очень общительны и плохо переносят разлуку с матерью и остальным пометом. Они счастливы, когда спят, тесно прижавшись к братьям и сестрам. К тому же книга подтверждала дедушкины предположения о нраве взрослых особей.

Когда я стала объяснять Тревису, что Бандитка может когда-нибудь его укусить, он просто отмахнулся и сказал:

– Ты только посмотри на эту милую мордочку.

Мы оба уставились на Бандитку. Она в тот момент словно догадалась, что мы о ней и ее будущем говорим, села на задние лапки, лукаво наклонила голову и протянула передние лапы, словно прося подаяния.

– Милашка! – сказали мы хором.

В конце концов мы принесли ей одну из старых плюшевых игрушек нашего младшего братишки – пусть спит с медвежонком, он ей как раз по размеру. Медвежонок ей сразу понравился, она его обнюхала и стала расчесывать шерстку в поисках блох и клещей. Когда у нее появился «братец», Бандитка немножко поуспокоилась и стала вести себя приличнее. Она набрала жирка и полюбила играть. Бандитка и амбарные кошки принюхивались друг к другу с осторожностью, но, попривыкнув, стали вместе смотреть, как доят Флосси. Дважды в день Бандитка пристраивалась поближе к корове, чтобы брызги молока из вымени попадали ей в прямо в рот.

Еще через пару недель Бандитка сдалась и позволила водить себя на поводке. Они с Тревисом теперь прогуливались вместе. Аякс, которого не проведешь – разбойная морда и есть разбойная морда, – сразу же бросился на Бандитку. Она, смертельно испугавшись, попыталась вскарабкаться повыше, но рядом оказался только Тревис. Бедняжка забралась ему на голову и оттуда шипела и рычала на собаку, царапая Тревиса когтями. Выглядело это смешно, да только брат вопил от боли. Я бросилась ему на помощь и отогнала разъяренную собаку. Отругала Аякса, а он никак не мог понять, в чем дело. И действительно, пес был прав. Его учили охотиться на диких зверей, и еноты – его законная добыча.

Бандитка росла и становилась все очаровательней. Запереть ее в клетке становилось все сложнее и сложнее. Наконец мы придумали идеальную систему задвижек и защелок, которые закрывали всё на свете. Мы стояли у клетки и любовались на свою работу – отсюда ей уже не выбраться.

– Ты ее неправильно назвал, – сказала я брату.

– Что ж неправильного? Бандитка и есть бандитка.

– Надо было ее назвать Гудини.

Еще через два дня Бандитка, она же Гудини, выбралась из клетки, из которой нельзя было выбраться. Тревис прибежал ко мне за помощью.

– Нужно ее поскорее найти, пока собаки до нее не добрались или какой-нибудь фермер не пристрелил, – братик с трудом сдерживал слезы. Мы обыскали все вокруг, облазили заросли, хотя вряд ли бы она туда добралась. Бандитки нигде не было.

Тревис был безутешен. Ламар издевался над ним, как мог, называл его – когда родителей не было поблизости – сосунком. И хорошо, что родителей поблизости не было – они не слышали, как Ламар орал, когда я его лягнула как следует.

Когда Тревис рано утром отправился кормить Банни, он обнаружил Бандитку на кроличьей клетке – она тоже ждала завтрака. Я не видела этой трогательной встречи, но зато услышала рассказ во всех мельчайших подробностях. Тревис снова сиял, как солнышко, по крайней мере до следующего исчезновения Бандитки. Так и повелось: она исчезала, пропадала ненадолго, возвращалась, чтобы Тревис ее покормил, и снова убегала. Шли недели, ее отсутствие длилось, как дедушка и предсказывал, все дольше и дольше.