Удивительный мир Кэлпурнии Тейт

– Кэлпурния! Я же не купила тебе спицы.

– Чего?

– Нужен третий номер.

– Зачем мне спицы?

– Вязать подарки к Рождеству.

– Чего-чего? – Ой, не нравится мне это дело.

– Немедленно прекрати повторять одно и то же, как этот ужасный попугай. Какое счастье, что мистер О’Фланаган его забрал. И о чем только твой дедушка думал? Я говорю о подарках к Рождеству. В этом году пора заняться перчатками.

Ужас какой! К прошлому Рождеству меня заставили вязать носки для всей мужской части нашего семейства – под конец уже казалось, что у меня тысячи родственников. Неделю за неделей я вязала, вместо того чтобы заниматься наукой. Я просто возненавидела каждую минуту, проведенную за вязанием. В результате получились жалкие кривые уродцы, весьма отдаленно напоминающие носки. Никто их ни разу не надел, понятно почему. А теперь еще перчатки?

– Зачем их вязать? Можно же заказать чудесные перчатки по каталогу «Сирса», – я в отчаянии побежала обратно к прилавку и начала судорожно листать страницы. – Посмотри какие, сейчас найду. Кому нужны мои перчатки, когда у мистера Сирса можно купить такую красоту?

Я со всего маху ткнула в страницу.

– Вот смотри: «Любой размер на заказ, разнообразие приятных цветов и различных стилей». И вот тут: «К полному удовлетворению заказчика». Прямо так и написано, вот тут.

Мама поджала губы, что не обещало ничего хорошего.

– Не в этом суть.

– А в чем? – от злости я забыла свое собственное мудрое правило – не нахальничать.

Заметив, что продавец внимательно прислушивается к нашему обмену мнениями, мама наградила его уничтожающим взглядом, крепко взяла меня за руку и потащила к двери. Не могу сказать, что она вытолкала меня взашей, но дело к тому явно шло. Нагруженная покупками Агги бросилась за нами, на губах – ядовитая усмешка.

– Суть в том, что каждой юной леди положено знать, как вести хозяйство и заниматься рукоделием. Все, прекратили болтовню. Агата, прошу прощения за грубость моей дочери.

Она вернулась в магазин и через минуту вышла с набором спиц. По дороге домой я тащилась позади и делала вид, что с ними не знакома. Все во мне кипело, и жертвами моей ярости стали невинные комки грязи, которые я нещадно пинала. Мама и Агги продолжали беседовать о шитье и всяком таком, делая вид, что не замечают моего дурного настроения.

Я надеялась, что продолжения не последует, но, стоило нам добраться до дома, мама приказала мне идти в гостиную. Эх, не успела удрать.

– Сядь, – скомандовала она.

Я села.

Она протянула мне спицы, образец и клубок темно-синей шерсти.

– Набирай.

Я набрала первый ряд и принялась вязать.

Агги стояла на коленках на персидском ковре над выкройками блузок и юбок. Они с мамой наперебой обсуждали разные фасоны и на меня внимания не обращали. Ну и отлично. Я сражалась с образцом и билась с клубком шерсти. Я пыхтела и бормотала что-то себе под нос. Роняла спицы. Чуть не лопнула от злости. Но тихо. Больше всего на свете мне хотелось бросить это вязаное уродство на пол и с воплем убежать на реку.

Когда Виола позвала ужинать, я уже почти довязала одну малюсенькую перчаточку и с гордостью предъявила ее маме. Она поглядела на меня в ужасе. Агги зашлась от хохота – она издавала странные звуки, похожие на злобные крики чаек. Что такого с моей перчаткой? Посчитала пальцы – один, два, три, четыре, пять. И шесть.

После подобной незадачи меня стоило бы никогда больше не подпускать к перчаткам – но от мамы такого не дождешься. Мама просто понизила меня до варежек, а варежки – это всего лишь носки для рук. Уверяю вас, вязать перчатки – дело непростое, не всякому с руки (ха-ха!). Но варежки – проще не придумаешь.

А что до Агги – дружбы не получилось, и книг мы вместе не читали («Мне что, делать больше нечего?»). И волосы перед сном никто друг другу не расчесывал («Убери руки – ты только что трогала своего тритона!»). Сестры, которой у меня не было, из нее не вышло. Ну и ладно.

Глава 12 Бандитская сага

Ф. Кювье замечает, что все легко приручаемые животные смотрят на человека как на члена их собственного общества и тем самым следуют своему инстинкту стадности.

В один прекрасный день играю я на пианино, вдруг в гостиную врывается Тревис. Обычно его на музыку не затащишь. Моя аудитория состоит по большей части из мамы – и то в роли надсмотрщика, а не любителя музыки. (Должна сказать, когда моя учительница мисс Браун играет Шопена, особенно его ноктюрны, мечтательные и задумчивые, мама от души наслаждается музыкой.) Удивительно, что она еще не возненавидела Шопена навсегда, ведь я-то частенько фальшивлю, а мой стиль игры мисс Браун называет «механическим». Будешь тут механической, когда деревянная линейка норовит ударить тебя по пальцам, стоит лишь чуточку ошибиться.