Уфимская литературная критика. Выпуск 7

(«Я не люблю, я ненавижу Вас, но все же…»)

«Вселенский «Макдоналдс» должен быть разрушен» – таков смысловой рефрен гражданской поэзии Мирсаитова. Но прежде всего он должен быть ниспровергнут в наших душах:

Я вещь в стране с моралью «Бойцовского клуба».

Я винтик с наличием разума – карта разменная.

Но я все же мечтаю, пока «не дал дуба»,

Сделать в России рифмой «инъекцию» внутривенную.

(«Я вещь в стране с моралью «Бойцовского клуба»)

Мирсаитов беспощаден к продажным политикам, «собчакообразным» тусовщикам и самопровозглашенным «звездам» – нечисти, объявившей себя элитой, «излюбленным героям невнятных хроник»:

Я плачу, глядя на мужчин в костюмах измятых

с замусоленными мозгами

из бесцветных политических ТВ-шоу

на парламентских заседаниях трясущих свои мандаты

с криками и воплями «все будет хоро-шоу»…

(«Я не люблю, я ненавижу Вас, но все же…»)

Стальной молот поэзии Рустема сокрушает химеры «массовой культуры», срывая фиговый пиар-листок последней, за которым ничего нет, кроме неизлечимого убожества и смердящей деградации рассудка.

Гражданские и философские мотивы творчества автора изящно дополняет его завораживающе-мистическая лирика. В ней – воскресшие в памяти образы первой любви, загадочная глубина речных плесов нашего детства, девственная чистота башкирской природы, в которой оживают эпические герои «Урал-батыра». Читайте, читайте Мирсаитова, его стихи не просто правдиво отражают наше настоящее, они сама жизнь, экзистенция, застывшая в рифме:

Ты наших душ неистовые склоки

В туманном киселе лесных озер

Решила утопить…

В речной протоке

Похоронить их безнадежный спор…

(«Наших душ неистовые склоки»)

Что бы там ни говорили, но творчество каждого поэта национально. Однако, читая Мирсаитова, трудно понять, душа какого народа воплотилась в звенящую рифму. В каждой строке – задумчивая грусть башкирского курая и лирика русской души, бесшабашное жизнелюбие Омара Хайяма и утонченная эстетика Басе, глубина Корана и Библии, куртуазный маньеризм и эпатажизм, рубаи и хокку. Некоторые поэтические произведения поэта можно принять за авторский перевод Гарсиа Лорки, в иных чувствуются мотивы Блока и Брюсова или рубленый стиль Маяковского. Их мог написать башкир, русский или испанец. В этом аспекте поэзия Мирсаитова – поэтический «золотой мост», объединяющий «спирито» востока и «рацио» запада. Вместе с тем, Рустем далек от примитивной синкретичности, в его рифме звучит Дух Евразии, а совсем не постмодерн, как считает А. Леонидов (Платон мне друг, но истина дороже!). Это стихи, бросающие вызов пошлости, объединяющие народы, дающие ответ на вечные вопросы, дарующие надежду, – в этом весь Мирсаитов, нравится это кому-либо или нет.

Эдуард Байков Постскриптум

Не перестаю удивляться горюхинскому трюизму о кукушке и петухе, который подхватили и активно мусолят восторженные клевреты-почитатели сомнительного таланта ответсека «Бельских просторов» – молодые да ранние Орехов и Абрамичева. И Бог бы с ними, пусть себе мусолят, да только ведь «за державу обидно» – столь наглое и беспардонное передергивание фактов может ввести в заблуждение неискушенного читателя.

Обоим вышеназванным авторам (равно как и их кумиру) прекрасно известно (это видно из моих публикаций как в «УЛК», так и в республиканских изданиях), что творчеству своего соратника Леонидова (Филиппова) я посвятил… всего две статьи – «НАШ ОТВЕТ «МАГИЧЕСКОМУ РЕАЛИЗМУ» ИЛИ ЛИТЕРАТУРА ДЛЯ ИНТЕЛЛЕКТУАЛОВ?» и «НАСЛАЖДЕНИЕ ДЛЯ ПОДЛИННЫХ ГУРМАНОВ», в то время как великому множеству других литераторов – все свое литературно-критическое творчество: мною освещены произведения более чем полсотни (!) писателей (в основном молодых) Башкортостана и России.

Неужели все они «кукушки» да «петухи»?! Боюсь, что разгневаются они на ореховско-абрамичевские инсинуации со всеми вытекающими отсюда последствиями.