Читаем Угль, пылающий огнем полностью

В том государстве странном,Где мы живем,Мы заняты обманомИ плутовством,Мы заняты витийствомТам, где живем,Мы заняты убийствомИ воровством.Что завтра с нами станет, —С толпой племен?Вновь стройкой башни занятНаш Вавилон.<1999><p><strong>66</strong></p><p><strong>ЛОРД</strong></p>В белом фраке, унизанный кольцами темными,Лорд не очень-то жаловал близких коллег,Никогда не общался с чужими бездомными,Не терпел безымянных нерях и калек.Так случилось: ходил он с годок искалеченным,(Наскочил малолетка велосипедист),Но потом целиком оказался излеченным,А красив, до чего же красив и казист!Как всегда, он махал пред двуногими хвостиком,Притворяясь хромым ради их пирогов,Впрочем, он даже в юности не был агностиком,И охотней богинь почитал, чем богов.Вот в садочек выходит хозяйка с тарелочкой,Он виляет, хромает: гляди, пожалей!Как-то свадьбу сыграл с рыжеватою целочкой,И она понесла под навесом ветвей.Мимоходом целует ее снисходительно,Счастье входит в глаза ее так глубоко,И ложится жена на него упоительно,Рыжей лапкой погладит, укусит ушко —И сползает. А Лорд с горделивою важностьюНа траве растянулся, супруга — у ног,И трава, после дождика, радует влажностью, —Так приятна она в жаркий летний денек.16.05.1999. Переделкино<p><strong>67</strong></p><p><strong>***</strong></p>Все люди — живопись, а я чертежик,еня в тетрадке вывел карандаш,При этом обе ручки ниже ножек,Кому такое зрелище продашь?Все люди — письмена, а я описка,Меня легко резинкою стереть.Я чувствую: мое спасенье близко,Но чтоб спастись, я должен умереть.12.07.1999<p><strong>68</strong></p><p><strong>***</strong></p>Мир в окне — это племя листвыИ высоких столпов белоствольных,И гуляющих, самодовольных,Обходящих цепочкою рвы.Мир во мне — это свойство души,Это чувство, что близко засека,Властный голос предсмертного пекаВ предвечерней, тревожной тиши.10.08.1999<p><strong>69</strong></p><p><strong>ТЕЛЕФОН</strong></p>Пусть дерево не может поднять опавший плод,А я могу вернуться в тот незабвенный год.Забыл свои остроты, но помню я твой смех,Тот мягкий, тот волшебный, тот загородный снег.А летом шел в Жуковский, чтоб позвонить тебе,Шесть верст шептал я строки при медленной ходьбе.Тебя не заставал я — ушла с друзьями в лес,Сердился, ревновал я, уму наперерез.Ночь смолкнет, погружусь я в свой предпоследний сон,Но не забуду в будке висящий телефон.19.08.1999<p><strong>70</strong></p><p><strong>ШКОЛА</strong></p>Рассказ учительницы
Перейти на страницу:

Все книги серии Записки Мандельштамовского общества

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука