Читаем Угль, пылающий огнем полностью

Между школой и моей деревнейБыло десять километров ровно,Городок великорусский, древний,А дома — где камень, где и бревна.В нашей школе Молотов учился,И не вру, так было в самом деле,Алый плат над партою лучился,Там одни отличники сидели.Молотов, конечно, был отличник,Здесь обрел он знания основу.У меня ж отец — единоличник,Мы имели лошадь и корову.Дети, чьи родители в колхозе,Ежедневно, как бойцы в обозе,В села, лишь занятия кончались,На санях-телегах возвращались.Но из-за моей кулацкой долиЛишь одна я ночевала в школе,Каждую неделю в бане мыли,Кашею три раза в день кормили.Где отец и мать? Их жизнь пропала.Умерли на воле иль в неволе?Я росла, учительницей сталаИ учу детей в той самой школе.19.08.1999<p><strong>71</strong></p><p><strong>ОДНО МГНОВЕНЬЕ</strong></p>Тот, кто увидел и услышал Бога,Кто нам поведал: «Он таков», —Был отпрыском грешившего премногоИзготовителя божков.Средь глиняных он вырос изваяний —Аврам, еще не Авраам,Но он познал Познанье всех ПознанийИ глиняный разрушил хлам.Узнал: «Вас будут презирать, и в геттоЗагонят вас, загонят в печь,Но к вам, когда состарится планета,Придет Мессия, молвит речь:„Пришел. Спасу. Но избегу жалеть яЛжеца, убийцу, подлеца“».С тех пор прошли для нас тысячелетья —Одно мгновенье для Творца.29.08.1999<p><strong>72</strong></p><p><strong>***</strong></p>Ветерок колышет веткиМолодой оливы,Я сижу в полубеседке,Старый и счастливыйВажных вижу я прохожихВ шляпах и ермолках,Почему-то чем-то схожихС книгами на полках.Звук услышан и оборван, —Это здесь не внове:За углом автобус взорванБратьями по крови.19.09.1999<p><strong>73</strong></p><p><strong>ОСЕННИЙ САД</strong></p>Проснусь, улыбнусь наяву:Оказывается, живу!В окно ветерок так прилежноКачает листву.Неспешно в осеннем садуНеровным асфальтом иду,Упавшие с дерева звездыЖелтеют в пруду.Настойчива дней череда.Придут в этот сад холода,А звезды взметнутся на небо,Блестя, как всегда.03.10.1999<p><strong>74</strong></p><p><strong>ПЕСОК</strong></p>Травка, что нежнее шелка,Кланяется ветерку,И старательная пчелкаУстремляется к цветку.В среднеазиатском миреВижу: в белом далекеХлопок взвешивают гири,Побелев, как в молоке.Здесь в былые мчались годыБасмачи, большевики.Будет день — погубят всходыНовые боевики.Топот близится отряда,Движется наискосокЭтот ненавистник сада —Истребительный песок.28.10.1999<p><strong>75</strong></p><p><strong>***</strong></p>Истоки нашего безумияСуть непредвиденность утрат.Ученые нам говорят:При извержения ВезувияПогиб неведомый солдат;Стоял он у помпейских врат,И снять с поста его забыли.Настанет день, настанет час,Низвергнется мертвящий газ,Громада непонятной пыли…Ужели Бог отвергнет насИ мир забудет, что мы были?02.11.1999<p><strong>76</strong></p><p><strong>ОТОШЕДШИЕ</strong></p>
Перейти на страницу:

Все книги серии Записки Мандельштамовского общества

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука