Углицкое дело

Шел через сени, читал «Богородицу». После, во дворе, опять ее читал. А после, на крыльце (а это было заднее великое крыльцо, как его там называли), уже просто «Господи, помилуй, Господи, помилуй» и незаметно крестился. Дальше они вошли в так называемые Постельные или Покоевые хоромы, пока только на низ, а оттуда по лесенке вверх (и там везде стояли сторожа, все как на подбор высокие, плечистые ребятки и все с бердышами), и там им открыли дверь и они вошли в так называемые комнаты, но пока только в их сени, и там Маркелу велели стоять. Маркел остановился. А тот сторож, который его туда привел, прошел вперед дальше, в следующую дверь. И там как пропал! Маркел начал с опаской осматриваться. Там, то есть в тех сенях, в которых его остановили, теперь уже никого кроме него не было и было просторно и светло, вдоль стены стояли широкие лавки с мягкими парчовыми полавочниками, на стенах висели шпалеры, с одной стороны с евангельскими притчами, как их узнал Маркел, а с другой – с просто травным узорным письмом. И то и то было очень красиво, Маркел стоял и рассматривал их. А время шло, а за ним никто не заходил и не вел его дальше, но и оттуда тоже ведь не выводил, думал Маркел и ждал.

После вдруг открылась передняя дверь, вернулся тот царицын сенной сторож, подошел к Маркелу и сказал, что у государыни сейчас митрополит и нужно подождать, и встал рядом с Маркелом. Теперь они ждали вдвоем, но веселей от этого не стало, потому что они просто стояли столбами и молча смотрели на плотно закрытую дверь перед собой. Маркел попробовал о чем-нибудь подумать, но не думалось, а только смотрелось на дверь.

После эта дверь вдруг неслышно открылась и из нее вышел митрополит Гелассий. Сенной царицын сторож ему сразу поклонился, а Маркел до того растерялся, что так и остался стоять прямо. Митрополит, проходя мимо него, перекрестил его быстро и мелко, будто крупой посыпал, и прошел дальше и ушел совсем. Маркел стоял, боясь пошевелиться. Сенной сторож подошел к передней двери, заглянул туда, что-то спросил, ему ответили, он оглянулся и махнул рукой, то есть позвал идти за ним. И Маркел пошел за ним в ту дверь.

17

И там он увидел царицу. И, теперь уже не растерявшись, сразу поклонился ей низким земным поклоном. А после, не распрямляясь, встал на колени и уткнулся лбом в ковер. Ковер был пушистый, персидский. Царица негромко сказала:

– Встань, Маркелка.

Маркел встал и еще раз, но уже несильно, поклонился и уже только после этого посмотрел на царицу. Царица сидела сбоку от стола, одной рукой (локтем) опершись на стол, и смотрела на Маркела. Царица была очень красивая, просто на диво: лицо у нее было белое, щеки румяные, глаза голубые, брови соболиные. А голову она держала гордо, на ней был высокий золотой кокошник, весь в драгоценных каменьях, а сама она была одета в черный летник тончайшего рытого бархата с опять же соболиной оторочкой, а на пальцах у нее были толстенные перстни, а в глазах, вдруг подумал Маркел, у царицы тоска смертная, а под глазами черные круги, вот что! Так ведь беда же какая, подумал Маркел. А царица вдруг сказала:

– Идите все!

И все, кто там тогда был, а это сенные девушки, да сторожа, да сытники при поставце, вышли в ту дверь, в которую пришел Маркел. А Маркел пока стоял на месте. Царица усмехнулась и сказала:

– Вот ты какой, Маркел Косой!

Маркелу стало обидно, он же очень не любил, когда его называли Косым, потому что он же косым не был! А царица опять усмехнулась, после чего сказала:

– Сенька тебя прислал. Я знаю Сеньку. Я и Ваську знаю, как не знать! – сказала она уже громче. – Он у меня на свадьбе дружкой был. А Борис был старшим дружкой. Ох, как Борис меня любил! – продолжала она уже с гневом. – Как только увидит, так сразу зубами скрежещет. А Ванюша сказал: будешь дружкой – и был!.. Ванюша! – еще раз сказала она с гордостью. – Все Ванюшу слушались, никто ему не перечил! Не смели! – и вдруг спросила: – Ты Ванюшу видел? Государя Ивана Васильевича? Ну? Что молчишь?! Язык, что ли, проглотил?!

– Нет, – сказал Маркел. – Не видел.

– Вот как, – сказала царица. – Не видел. А государя сына моего?

– И его тоже нет, – сказал Маркел.

– А чего тогда сюда пришел? – спросила царица уже опять очень сердито.

– Было велено, – сказал Маркел.

– Что велено? – спросила царица. – И кто велел?!

– Государь Феодор Иоаннович, – сказал Маркел. – Велел узнать, кто это сотворил.

– Что сотворил? – спросила царица и посмотрела на Маркела очень пристально.

– Кто его зарезал, государыня, – тихо сказал Маркел.

– Как ты сказал?! – воскликнула она. – Зарезал?

– Зарезал, да, – сказал Маркел.

Царица что-то прошептала и перекрестилась. Потом тихо сказала:

– А другие говорят, что сам зарезался.

– А раньше говорили, что не сам, – сказал Маркел. – Ведь так?

– Так, так! – тихо, но истово ответила царица. – А ты это откуда знаешь? Ты разве это видел? Да тебя здесь не было, когда это здесь приключилось!

– А ты, государыня, была? – спросил Маркел. И, не дождавшись ответа, еще спросил: – А видела?