Углицкое дело

– Но, но, но! – сердито сказал Яков. – Полегче! А то пораспускали боталы! А вот укорочу, и без Ефрема обойдусь!

И все опять замолчали и стали есть дальше, как будто ничего и не случилось. Маркел ел царицын калач и думал, что теперь надо будет в блин разбиться, а этого гада найти. Да и чего его искать, думал он дальше, когда он от него почти не прячется, а даже нарочно лезет на рожон…

И только Маркел так подумал, как опять открылась дверь, и теперь к ним вошел уже Авласка Фатеев и сразу с порога поднял руки и громко сказал:

– Нашел, слава Тебе, Господи!

Маркел отвел в сторону уже наполовину съеденный калач и осмотрел Авласку. Вид у того был очень неважный – он был без шапки, на лицо опухший, волосы всклокочены, а одежда вся в мякинном крошеве. Ну еще бы, сердито подумал Маркел, известно где валялся, и строго спросил:

– Тебя Евлампий прислал?

– Нет, – сказал, как выдохнул, Авласка. – Евлампий уже никого не пришлет.

– Почему это?! – спросил Маркел.

– Да потому что нет больше Евлампия, – с пьяной горечью сказал Авласка. – Приказал долго жить Евлампий сын Павлов, вот что!

– Как?! – громко спросил Маркел. – И его тоже зарезали?!

– Зачем зарезали? – сказал Авласка. – Сам помер, у себя в дому и на своей лежанке. Очень чинно! Но без покаяния. Потому что ночью помер, вдруг. Лег, говорят, здоровый, трезвый, а после взял и не проснулся. Вот как! – сказал он дальше уже почти весело. – Шум в доме у них, гам! Народ туда-сюда забегал. А Григорий мне сказал, что ты меня звал, и вот я и пришел.

– Так, – сказал Маркел очень сердито. – Так! – И уже хотел было спросить, где Фома, но спохватился, промолчал и сказал совсем другое: – Отравили его, вот что! – И это он сказал, уже обращаясь к Якову, как к старшему среди подьячих. И сразу же добавил: – А отравили его вот кто: травник Андрюшка и вот этот гад! – И при этом показал, ткнул даже, калачом в сторону Авласки. И, повернувшись к Парамону, крикнул: – Вяжи его, ребята, и в тюрьму! В тюрьму, я говорю!

Парамон с Иваном кинулись к Авласке, Яков велел им:

– Крепче, ироды!

Они схватили крепче. Авласка испугался, закричал:

– Маркел Иванович, ты что?! Не виноватый я!

– Я не Иванович, – сказал Маркел. И тут же еще раз сказал: – В тюрьму его! И не скули! – Это он сказал уже Авласке. – Вернусь – расспрошу, всё расскажешь! Я это умею – спрашивать! А я пока, – сказал он уже Якову, – пойду скажу боярину. – И быстро вышел в дверь.

А дальше так же быстро он прошел через сени, а вот уже дальше не пошел, как говорил, наверх по лестнице, то есть туда, где теперь были палаты Шуйского, а почти бегом сошел по лестнице и так же почти бегом перешел через двор к так называемому медному крыльцу, то есть туда, где жительствовали Самойла с Марьей Колобовы, потому что, думал, сейчас нет ничего важней Петруши, надо Петрушу срочно расспросить, а Евлампий теперь что, теперь какой с него спрос, прости, Господи, а Авласке тоже лучше посидеть пока в тюрьме, там стены крепкие, дверь на запорах, его там никто не зарежет, не отравит и никаким иным способом не прикончит. А сейчас скорей, скорей к Петруше!

И дальше тоже всё у Маркела получалось быстро: когда он взбежал на медное крыльцо, стража перед ним расступилась, он забежал в сени, так сразу сказали: а, московский стряпчий! – и дальше сказали, что ему налево и наверх, он так и сделал, а там наверху на лестнице сидел мальчишка, и как только Маркел взбежал туда, этот мальчишка сразу подскочил и быстро-быстро сказал: тебе сюда, боярин! – и открыл перед ним дверь.

За дверью были маленькие сени, Маркел быстро через них прошел и попал в уже большие сени, даже это была горница, как он после увидел, и там сидел и ждал его Самойла Колобов, а рядом с ним, как Маркел сразу догадался, Самойлова жена Мария, нянька убитого царевича. Мария стояла неподвижно, опустив глаза и стиснув руки, а Самойла (который до этого сидел на лавке) сразу же вскочил на ноги и так же сразу выступил вперед и с жаром вскликнул:

– Наконец пришел! А то мы тут уже измаялись! А…

И замолчал, потому что увидел, что Маркел держит в руке объеденный калач. Маркел смутился и сказал:

– Царицын. К столу принесли.

– А! – сказал Самойла. – Вот что! – После сказал: – садись, садись, сейчас я его выведу. – И быстро развернулся и ушел в дальнюю дверь.

А Маркел оглянулся, и отступил к стене, и сел там на лавку. А калач так и держал в руке. И Мария тоже как стояла, так и продолжала стоять молча и так же молча и не поднимая головы заламывать руки. Строгий у Марии муж, подумал Маркел с одобрением.

Так он еще посидел, а она постояла, после чего раскрылась дверь и Самойла ввел Петрушу. Петруша тоже смотрел в пол. Самойла погладил Петрушу ладонью по голове, немного взъерошил ему голову, сказал:

– Не бойся, ты же его знаешь. Он человек добрый. – И сразу спросил: – Так, Маркел?

– Так, так, – сказал Маркел и даже улыбнулся.

– Тогда иди, – сказал Самойла и легонько подтолкнул Петрушу в спину. Петруша медленно пошел к Маркелу.

Самойла сказал Петруше: