Угодило зёрнышко промеж двух жерновов

А весной 1968, ничего того ещё не ведая, мы как раз кончали «Архипелаг». И под Троицу 1968 – удалось отправить его, в те же руки, Карлайлам, – и отправка эта, и сами эти Троицыны дни казались нам святым зенитом жизни: по-шёл, по-шёл и «Архипелаг» за «Кругом»! В путь добрый!

Я просил Карлайлов организовать перевод «Архипелага» года за два, в полной тайне, оплачивая перевод из моих гонораров «Круга» и поэтому не нуждаясь ни к какому издателю обращаться и открываться. (По западной практике, аванс и деньги в срок, – такой независимый от издательства перевод вообще был бы невозможен, не будь уже авторских гонораров от напечатанного «Круга». Но деньги же были в безраздельном ведении Карлайлов, они оплачивали и свою комиссию, и своего адвоката, и свои шаги, и своё бездействие, – а что ж никаких сведений о ходе перевода?)

И вдруг весной 1969 доходит до нас страничка из журнала «Тайм»[96] (тираж многомиллионный) – и в нём читаем открыто название «Архипелаг ГУЛаг»!!! – о ужас! – и будто манускрипт ушёл на Запад без ведома автора, и за ним жадно охотятся западные издательства! Какой кошмар! Откуда эти сведения? Мы-то знаем верно, что ни один экземпляр больше никогда никуда от нас не ушёл, – и не могли же наши благородные друзья нас так предать?

Опять – ощущение подтопорной беззащитности. И – раздетости. И – осквернения.

Ева ищет связь, оказию, гоним тревожный запрос: откуда это? Если от вас – то остановите же, не смейте! должна быть глубокая тайна!

Ответ не менее возмущённый: от нас ничего не могло просочиться, это – от вас.

Но мы-то знаем, что не от нас. Но и ГБ – всемогуще! Долгая тревога на сердце. (Что Карлайл прямо назвала «Архипелаг» своему издательству – мы узнали много позже, уже на Западе. А почему ж бы ей не похвастать и каким-нибудь друзьям? Вот среди них, а может, от издательства, узнала Патриция Блейк, она-то и написала в «Тайме», чтобы блеснуть своею журналистской осведомлённостью.)

А между тем шли месяц за месяцем и, по сведениям Евы, перевод «Архипелага» всё не начинался. Да как же можно?! – книгу о страданиях наших миллионов, книгу, которую мы дорабатывали, почти не имея времени на дыхание, на еду, не оглядывясь на лес берёзовый подле нас, – и эту книгу не начинать переводить, не торопиться? Ева фыркала смейно мне в ответ: «Ну дайте же людям полежать на флоридском пляже!» О, если б только на пляже! о, если б только этот год один! Карлайлы отдали Уитни первый том, затем второй. По своему сочувствию к делу и трудолюбию он опять безплатно взялся, сделал начерно оба тома к июню 1970, принялся и за третий. И по словам теперь самого Уитни: Карлайлы какое-то время поработали на «шлифовке» первого тома, потом покинули эту работу (да и к лучшему, чем наводить их «глянец»). Как и раньше с «Кругом», их и с «Архипелагом» интересовала, приходится думать, не многотрудная работа над текстом и не будущий ход книги сквозь западные умы – а взлётный предстоящий момент продажи «Харперу» мировых прав на «Архипелаг». Но от меня не поступало разрешения на продажу таких прав.

Как-то приезжал в Москву брат Ольги Саша Андреев, сам и отправлявший плёнку «Архипелага» в 1968 через границу[97]. Мы встретились с ним на кухне Надежды Яковлевны Мандельштам, которую ему естественно было посетить (так и Н. Я. включается в наши «невидимки»). И он передал настойчивую просьбу сестры написать ей письменное разрешение на копирайт (и притом мировой) «Архипелага»! Опять то же самое: чтоб через границу повезли такую бумажку: я сам отдаю «Архипелаг» для западного печатания! Нет, двум таким мирам нельзя было друг друга понять! Я отказал, конечно. А Карлайлы – теряли интерес к продвижению «Архипелага», раз нет гарантии мирового копирайта, чего уж так хлопотать?

Между тем все эти годы, после 1968, половина моей твёрдости была – что «Архипелаг» отправлен, что он в надёжных руках друзей, ну и конечно же переводится (и, по простору времени, наверно, отлично). И – грянет!! и ударит по нашим злодеям, как только я скомандую!