Угодный богу

Очутившись у себя в мастерской, Тотмий, пользуясь тем, что Махроса нет поблизости, принялся что-то искать в его неудавшихся пробах. Торопясь, он перебирал маленькие человеческие головки из нефрита и песчаника, известняка и гранита. Наконец, Тотмий остановил свой выбор на двух, в которых с первого же взгляда угадывался фараон Амонхотеп IV. Но сам Махрос забраковал их, потому что выше всего ценил сходство статуи с оригиналом. Тотмий еще немного покопался среди скульптур и, не обнаружив более ничего подходящего, тяжело вздохнул, забрал найденные портреты и, держа их в руках, подошел к внушительному камню, накрытому сверху небольшим куском ткани. Хотя Тотмий не был малорослым, камень доходил ему до пояса. Шершавый, дикий и несговорчивый, он лежал на полу перед скульптором, готовый сопротивляться любому, кто подступится к нему.

Тотмий посматривал то на камень, то на статуэтки, и все больше мрачнел. Ему начинало казаться, что заносчивость и дерзость занесли его в такие дебри, откуда ему самому не вылезти. Тотмий взял скамейку и, думая о чем-то своем, присел напротив камня. Потом медленно стянул с него ткань и вновь задумался. Он поймал себя на мысли, что не знает, с чего начать. Такое с ним раньше не случалось. Сердце сдавила какая-то смутная тоска, может быть, чувство собственной беспомощности?.. Но тут ему на память пришли слова Ну-от-хаби, которые тот когда-то говорил ему: «Не убивай себя неуверенностью. Всегда найдется человек, который усомнится в твоих способностях, но сам ты никогда не должен этого делать. Неуверенность уничтожает свободу, без которой ты не сможешь творить. Неуверенность застит зрение, убивает мысль. Гони ее прочь, не поддавайся унынию. Скажи себе: могу. И ты убедишься, что все тебе подвластно». Тотмий представил лицо китайца, когда тот давал ему подобные наставления, и грустная улыбка слегка тронула его губы. Он вновь посмотрел на камень.

– Я могу! – спокойно и твердо сказал себе молодой человек и отложил в сторону маленькие скульптуры.

– Я могу! – повторил он, беря в руки резец.

– Я могу и сделаю это!

В мастерской раздался мерный стук, шум сыпавшихся на пол мелких осколков и негромкая песенка на непонятном языке, заслышав которую, кот с черной кляксой на носу спрыгнул с ветки дерева и, задрав хвост, помчался в мастерскую.

К резиденции фараона подъехало десять лошадей. Девять из них были с поклажей, на десятой сидел молодой человек, бритый и одетый, как жрец.

Он резко соскочил с лошади и подошел к охраннику:

– Доложи повелителю Обеих Земель: прибыл младший жрец ипет-исутского храма Амона-Ра Асахадон. Скажи, что обещанное золото доставлено божественному фараону, и Асахадон ждет приказаний своего владыки.

Уже вскоре жрец стоял перед Амонхотепом IV.

– Я помню тебя, – хладнокровно сказал фараон. – Ты был здесь в ту ночь, когда Такенс…

– Да, я был с ними, – перебил его Асахадон.

– Я знаю о тебе все, – после паузы, во время которой успел оглядеть молодого служителя с ног до головы, продолжил Амонхотеп. – Мне известно твое имя, и как ты попал в храм. Ты ведь немху, сам проложивший себе путь и теперь добившийся места младшего жреца в уасетском храме Амона. Ты грамотен и сметлив. У тебя есть собственное мнение, ты честен, а потому я собираюсь доверить в твои руки ответственное дело.

– Я слушаю тебя, о божественный фараон, – с готовностью сказал Асахадон.

– Ты отправишься в новый город, сопровождая золото, которое передал Куш. Но с этого твое поручение только начинается. Ты, опираясь на моих преданных людей, Юти и архитектора Майа, должен проследить, как будут расходоваться средства на строительстве, и по мере затрат посылать ко мне людей с указаниями, сколько золота и серебра необходимо для дальнейших работ. Постоянно советуйся с архитектором Майа. В ближайшее время именно он будет ответственным за ход строительства. Юти, главный скульптор, отвечает за работу в храме, – фараон поднялся с места, подошел к столику, где достал из ящичка папирус, и протянул молодому жрецу. – Это ты передашь Юти. Папирус подскажет вам, как действовать.

Асахадон с почтительным поклоном принял в свои руки послание Амонхотепа IV.

– Ты поедешь в сопровождении моей полиции, – сказал фараон. – О твоем пребывании в новом городе будет условленно с верховным жрецом храма Амона-Ра, и ты пробудешь там ровно столько, сколько необходимо мне.

– Я еду немедленно, о божественный? – с готовностью уточнил Асахадон.

– Да, лучше выехать в ночь, когда зной не тревожит плоть людей и животных. На чем ты повезешь золото?

– Храм Амона-Ра жертвует своему фараону десять лошадей.

– Щедрый подарок, подтверждающий мои догадки, что богатство жрецов не имеет числа. Не так ли? – фараон пристально посмотрел на Асахадона.

Тот выдержал взгляд и степенно ответил:

– Ты ждешь, о божественный, что я дам тебе знак, подтверждающий твои слова? Но я не хочу предавать тот храм, которому служу, хоть и верен тебе всем сердцем.