Читаем Угол атаки полностью

– Самолет ударился о воду, утонул, потом его поднимали, буксировали в Гавань, вытаскивали на берег. Керосин мог элементарно вытечь во время любой из этих манипуляций, – буркнул Зайцев, – а если это не так, то тогда тем более интересно, почему топливомеры и расходомеры давали неверные показания. Если это конструктивный дефект, то надо его выявить и исправить, потому что как они подвели нас, так могут подвести и других пилотов. Это было бы по-коммунистически.

Следователь с любезной улыбкой достал сигареты, и Льва Михайловича не пришлось просить дважды.

– А я думаю, что не по-коммунистически наводить тень на КБ и давать им лишнюю работу только потому, что вы не хотите признать свои ошибки, – следователь скривил губы в усмешке, – вы надеетесь, что выйдете сухими из воды, если будете покрывать друг друга?

– Мы правду говорим! – выкрикнул Иван, теряя самообладание.

Лев Михайлович чуть заметно покачал головой, мол, притормози, Ваня.

– Товарищи, послушайте меня, пожалуйста. – вкрадчиво произнес следователь. – Буду с вами откровенен: вас ждет суд и приговор, избежать этого у вас, простите, шансов нет. Вы в любом случае будете осуждены, вопрос только в том, поедете в колонию или останетесь дома. С летной работой, естественно, в любом случае придется распрощаться, ну, так я думаю, что ни один здравомыслящий руководитель после такого не пустит вас за штурвал безо всякого суда. Итак, вариант первый – вы сейчас оба пишете явку с повинной, где вы, Лев Михайлович, указываете, что неправомочно удалили с рабочего места бортинженера, а вы, Иван Николаевич, что не приняли на себя его обязанности и не проследили за расходом топлива. Дальше мы оформляем все как положено, вы едете по домам и забываете об этом прискорбном деле до дня, когда вам приходит повестка в суд. Являетесь в суд, где вам, учитывая явку с повинной, деятельное раскаяние и прошлые заслуги, дают год условно, вы возвращаетесь к семьям и к труду, не связанному с летной работой. Вы, Лев Михайлович, наслаждаетесь заслуженным отдыхом, а вы, Иван Николаевич, находите себе новую интересную специальность. Это наиболее благоприятный вариант.

– Но как вы можете знать, что судья даст условно? – взмахнул бровями Лев Михайлович.

По лицу следователя скользнула улыбка:

– Это я вам буквально гарантирую. У вас свои тонкости профессии, у нас – свои.

– А если мы не признаемся? – Лев Михайлович выпустил дым так хладнокровно, будто решал абстрактную задачку на логику.

Следователь поцокал языком:

– О, тут уже недалеко до запирательства и преступного сговора, и подобные штучки, хочу я вам сказать, совсем не нравятся суду. За это можно реальный срок схлопотать. Давайте трезво смотреть на вещи – никаких доказательств вашей правоты у нас нет. Запись переговоров в кабине утонула, испорчена водой так, что восстановить ее эксперты не сумели. То, что вы подтверждаете слова друг друга, вообще не имеет значения, у вас была тысяча возможностей сговориться. Вот если бы вас непосредственно после приводнения изолировали друг от друга и на допросе вы оба назвали бы цифру «тысяча шестьсот», то еще хоть как-то, а сейчас, – следователь досадливо махнул рукой, – штурман в салоне, бортинженер в отсеке шасси, свидетелей нет, а вы оба лица заинтересованные.

– Ну что, Ваня? – спросил Зайцев. – Как решим?

– Как скажете, Лев Михайлович.

– Э нет, милый, ты теряешь больше, тебе и решать. Мне что так, что сяк, все одно пенсия, а ты смотри, или сдашься, или рискнешь и поборешься все-таки за летную жизнь.

– Борьба эта не увенчается успехом, – вставил следователь.

Иван нахмурился. Черная воронка в душе разрасталась, совсем как в детстве, когда ты говоришь правду, а тебе не верят, и в конце концов приходится признать, что было не так, как было, а так, как тебе говорят, лишь бы только не засосало в эту воронку. Он всегда раскаивался в том, в чем не был виноват, принимал наказание, после чего отец отменял бойкот, и на душе становилось легче, но в то же время муторно и серо.

Но папу он хотя бы любит, а тут-то за что давать себя высечь?

– Я говорю правду, было тысяча шестьсот, – повторил Иван, – если вы, Лев Михайлович, подтверждаете, то я и дальше буду держаться своих слов.

Зайцев кивнул и сказал, что никакую явку они писать не станут. Как было, так и было, пусть суд разбирается, а им врать незачем.

Посмотрев на них сокрушенно и сострадательно, как римский папа на закоренелых еретиков, следователь официально предъявил обвинение сначала Зайцеву, потом Ивану, после чего сказал, что только личная симпатия удерживает его от того, чтобы заключить непокорных пилотов под стражу, и отпустил домой, предупредив, что они оба должны явиться для производства следственных действий и в суд по первому свистку. На прощание вручил им номера своего служебного и даже домашнего телефона, по которым они могут в любой момент позвонить, если передумают, ибо явку с повинной оформить никогда не поздно, особенно для таких хороших людей, как уважаемые летчики.

* * *
Перейти на страницу:

Все книги серии Судья Ирина Полякова

Похожие книги

Развод и девичья фамилия
Развод и девичья фамилия

Прошло больше года, как Кира разошлась с мужем Сергеем. Пятнадцать лет назад, когда их любовь горела, как подожженный бикфордов шнур, немыслимо было представить, что эти двое могут развестись. Их сын Тим до сих пор не смирился и мечтает их помирить. И вот случай представился, ужасный случай! На лестничной клетке перед квартирой Киры кто-то застрелил ее шефа, главного редактора журнала "Старая площадь". Кира была его замом. Шеф шел к ней поговорить о чем-то секретном и важном… Милиция, похоже, заподозрила в убийстве Киру, а ее сын вызвал на подмогу отца. Сергей примчался немедленно. И он обязательно сделает все, чтобы уберечь от беды пусть и бывшую, но все еще любимую жену…

Елизавета Соболянская , Натаэль Зика , Татьяна Витальевна Устинова , Татьяна Устинова

Детективы / Остросюжетные любовные романы / Современные любовные романы / Самиздат, сетевая литература / Прочие Детективы / Романы