Угол для дерзкого принца

– Много чем. Она исхитрилась запутать и запугать бедняжку до такой степени, что та была готова все отдать – и отдавала. Украшения, одежду – все подарки Айнора. Этим Кейла надеялась их рассорить, ну и заодно желала выглядеть красивой и ухоженной на фоне запуганной, измученной кузины. И детей ради этого настраивала против матери и приучала к своим сладостям. При Айноре они слушали только ее, иначе следовало наказание.

– Как намерен поступить с ней отец? – В голосе принца звенел промерзлый металл.

– Ее уже наказала судьба. Магистрам цитадели не удалось вернуть ее к жизни, хотя они очень старались и сделали все, что могли. И не столько ради нее самой – слишком весомые тайны эта самоуверенная интриганка могла бы открыть. Кстати, кажется, нашлись деньги, которые Айнор передавал бывшей жене. Но об этом я пока говорить не буду, объясню позже, едва станут понятны некоторые детали.

– Звучит зловеще, – пробормотала я и неожиданно обнаружила, что каким-то образом постепенно добрела до диванчика, на котором сидел Ренд, и теперь осторожно подбираюсь пальцами к его гриве. – Тебе не дали расчески?

Эти слова вырвались непроизвольно, стоило мне представить, как выглядит со стороны мой маневр.

– Я не стал спрашивать, – слегка неуверенно произнес напарник, напрягшись, как перед нападением винта. – А у тебя нету?

– Есть… – обрадовалась я и запнулась, уколовшись о чересчур внимательный взгляд наставника. – Стай, мы хотели попросить совета, ты же знаешь Харгедор лучше всех нас… Какой замок нам взять, чтобы Эстен мог жить неподалеку? Ему ведь понадобится защита, да и на базу мы ходим вместе.

– Мы надеялись, – едва заметная поощрительная улыбка скользнула по его губам, – на такое решение и потому положили тут подходящий замок.

Он уверенно перетасовал картинки, явно делая это не в первый раз, и вытащил одну. Но прежде, чем опустить перед нами на стол, объяснил:

– Это Илаэрз, родовой замок одного из князей. Вам же известно, что на Харгедоре княжества, а не герцогства. У прадеда этого князя случилось невероятное событие – жена родила двойню. Два сына-первенца с разницей в минуту. Роды были долгие и нелегкие, служанки замучены, в общем, детей перепутали. Никто не мог точно сказать, который родился первым. Советники сочли это волей богов, а с ней тут спорить не принято. Поэтому решили, что править княжеством мальчики будут совместно. Но жить в одном дворце с двумя правителями старый князь не желал, опасаясь обычных интриг и козней, и построил второй такой же дворец, расположив его зеркально первому. Выбрал в каждом для себя покои и ночевал в них по очереди.

– Мы его берем, – опередил меня Ренд. Осторожно повернул голову и, бережно поцеловав мне запястье, с чувством произнес: – Спасибо, любимая. Пойду поищу ленту.

Вскочил с места и стремительно покинул гостиную, не обращая внимания на кусающего губы Стайна. А я смотрела ему вслед и чувствовала, что начинаю неудержимо краснеть.

Волосы Райвенда были заплетены изящной короной из переходящих одна в другую косичек. Непонятно, как я смогла это проделать, даже не заметив, чем занята.

Интересно, о чем только думала, плетя эти косы? Ведь такие вычурные прически мужчины позволяли себе лишь по самым торжественным случаям.

Оглянулась на Стая и напряглась, прикидывая, куда бы сбежать от понимания, что мои тайные мысли – не такой уж секрет для наставника, но двери снова распахнулись и в комнату вихрем ворвалась Альми.

– Дети еще спят… – пробормотала она, мельком глянув на мужа, и уставилась на меня с любопытством ребенка, обнаружившего необычного, но милого зверька.

– Хочешь чаю? – предложила я светским тоном, но обмануть ее не удалось бы и более опытной в подобных делах леди.

– Нет, – кротко улыбнулась подруга, приближаясь неуклонно, как ледоход. – Я дома пила. Мне хочется знать, неужели пора наконец заказывать тебе праздничное платье и обряд в храме Судеб?

– Но ведь вы же уже женаты? – незаметно отступая, сделала неуклюжую попытку пошутить.

– Разумеется. А вы – нет.

– Кто «мы»? – почти искренне возмутилась я. – Лично мне никто не предлагал…

– Гинни! – Альмисса уперла руки в бока и сердито притопнула от возмущения. – Никогда не думала, что тебе хватит жестокости шутить и кокетничать, когда наступит этот момент!

– Никогда не думала, что тебе хватит бестактности упрекать меня в подобном, – обиженно огрызнулась, передразнивая ее. – И про какой именно момент ты говоришь?

– Ты и сама знаешь, – укоризненно смотрела подруга, враз растерявшая всю воинственность. – Но ради твоего счастья мне нетрудно сказать прямо – момент откровения. Многие, попав в сети собственных заблуждений и страхов или чьей-то лжи, годами живут в плену иллюзий. Но осознав однажды свою неправоту или фатальную ошибку, большинство почему-то предпочитает трусливо отступить, сжать в кулак свои чувства, начинают паниковать и трусить, не осмеливаясь позволить себе наконец быть счастливыми.