Угольная крошка

Он взял ее за руку, но она вырвалась:

– Вы читали мой дневник?

В голове Люнда Хагена зазвучал сигнал тревоги. «Мы потеряли ее», – подумал он.

Фрёйдис на секунду замерла, а затем произнесла ровным голосом:

– В дневнике я писала всякую чушь. Свои фантазии. Понимаете, я больна. Мне хотелось привлечь к себе внимание Эрика. Вернуть его любовь. Заставить хоть немного считаться с собой. Но когда Ульсен загорелся, я была далеко.

Из глаз ее покатились слезы, лицо покраснело, и она снова начала всхлипывать, все сильнее и громче. Анна Лиза и Эрик вбежали в кабинет и остановили допрос.

Они сидели и ошарашено смотрели друг на друга. Все случилось так быстро. Ее вопли все еще эхом звучали в комнате. Фрёйдис под руки увели по коридору в направлении приемной.

– Юнас, ты должен ее остановить. Нельзя допустить, чтобы она уехала, пока мы не узнаем, что именно сказал Ульсен, – вставая, сказал Мелум.

Люнд Хаген ошеломленно покачал головой:

– Это черт знает, что такое. Ей наверняка известно больше, но…

– Никаких «но». Беги, останови их.

Люнд Хаген выбежал за дверь. В кабинете стало тихо. Мелум снова опустился в кресло. Он прекрасно слышал отчаянную перепалку в коридоре. Громкие рыдания и сердитые голоса. Звук торопливо приближающихся шагов. Первой в кабинет зашла губернатор, вслед за ней – Андреассен и Люнд Хаген.

– Ты позволил ей уехать? – вопрос был адресован Люнду Хагену.

– Разрешите вам напомнить, что формальную ответственность в этом деле несет на себе губернатор. Вы что, совсем с ума сошли? Мы же не можем пытать психически неуравновешенного человека? – щеки Анны Лизы от возбуждения покрылись красными пятнами, а голос срывался с официальной холодности к отчаянной злости.

Люнд Хаген стоял у нее за спиной и делал Мелуму предостерегающие знаки. Но тот и не думал прекращать:

– Вы – позволили – ей – уехать? Отвечайте!

– Ну, ну. Может, немного успокоимся все? – Андреассен пролез вперед и встал между Мелумом и губернатором. – Эрик увел Фрёйдис в переговорную, раз уж Люнд Хаген так настаивал. Но чего, собственно, вы хотите этим добиться? Как по мне, она совершенно больна. Неадекватная истеричка. Никогда не слышал подобных воплей. Нам здесь только этого не хватало. Тогда вообще никто не сможет работать.

Он повернулся к губернатору:

– Анна Лиза, вы присядьте. Сейчас все уладим. Мы тут все порядком устали. Давайте не будем ссориться.

Люнд Хаген закрыл дверь кабинета.

– Мы в КРИПОСе не мучаем людей потехи ради. Но в данный момент ситуация серьезней некуда. Наберитесь немного терпения и послушайте, что я скажу. Фрёйдис Хансейд – последняя, кто говорил со Стейнаром Ульсеном. Из последних сил, должно быть, превозмогая дичайшую боль, он смог рассказать кому-то, что он спрятал свою дочь в старой шахте. Это было последнее, что он сделал в своей жизни – попытался спасти дочь. К сожалению, его слова услышала Фрёйдис Хансейд. И она скрывала эту информацию почти сутки, потому что не хотела признаваться, что это она пробила дыру в бензобаке. Теперь вы понимаете? Эта особа, которую вам так жаль, готова допустить смерть маленькой девочки, только чтобы защитить себя.

– Нет, вот теперь уж я решительно протестую. Расследование зашло не туда, и ваши действия – просто следствие отчаяния.

Анна Лиза снова встала.

– Вы что, не видите, что Фрёйдис Хансейд больна? Она ничего не знает. Не вижу смысла продолжать ее выпытывать. Я как губернатор и глава местного полицейского управления не могу допустить продолжения допроса. Ее следует отправить домой, под присмотр врачей. Иначе ситуация может усугубиться.

– Если наша работа как полицейских имеет хоть какой-то смысл, то Фрёйдис Хансейд следует обвинить в непредумышленном убийстве. Как минимум, – с невозмутимым видом заявил Мелум. Он сидел неподвижно и говорил негромко, но голос его отчетливо прозвучал в установившейся тишине.

– Но ведь никакого убийства не было. Произошел несчастный случай. Если бы Ульсен приехал всего минутой позже, весь бензин из машины Бергерюдов успел бы вытечь на снег, и искра от сигареты, вероятно, не привела бы к возгоранию. Это слова Отто Карлсена, ему-то вы верите? К тому же Фрёйдис Хансейд едва знала Стейнара Ульсена. Она не могла предвидеть, что он подъедет.

Люнд Хаген обеими руками провел по волосам и бросил умоляющий взгляд на губернатора:

– Позвольте нам поговорить с ней еще раз. Если мы в ближайшее время не отыщем Эллу Ульсен, может быть слишком поздно. Как долго она уже одна? Почти сутки. В заброшенной шахте.

– Кто остался вместе с ними в переговорной? Никто? – Мелум посмотрел на Люнда Хагена. Лицо его было спокойно, но глаза потемнели.

Андреассен переводил взгляд с одного на другого:

– Вы же не думаете, что… Эрик, он ведь тоже полицейский.

– Я не позволю больше допрашивать Фрёйдис Хансейд, пока мы не получим одобрение врача, – решительно заявила Анна Лиза и открыла дверь в коридор. Она обернулась, держась за дверную ручку: – Кнут поехал на Седьмую шахту. Он взял с собой дневник. Если Элла Ульсен и правда в шахте, он ее найдет. Он человек настырный.

Люнд Хаген тяжело опустился на стул и уставился на свои руки: