Уголок весёлого архивариуса - 1 (60-е годы)

Выведенный из себя добряк Дюма сказал ему:

— Я дам вам шестьдесят — похороните двоих!

Мысли в ящике

Лет шестьдесят — семьдесят тому назад буржуазные газеты Франции на все лады превозносили сочинения писателя и академика Мориса Барреса. В своих многотомных романах Баррес проповедовал превосходство «сильной» личности над толпой, превосходство Франции над всеми остальными странами и прочую опасную чепуху.

Однако Барреса читали, и многие увлекались его зловредными идеями, потому что писал он ловко, слог его отличался красотой и выразительностью.

Буржуазные критики, восхваляя Барреса, особенно напирали на это его достоинство. Один даже заявил, что каждая фраза, написанная Барресом, прозрачна, как чистое стекло.

На это проницательный писатель Жюль Ренар заметил: «Его мысли похожи на стекла, сложенные в ящик. Каждое в отдельности прозрачно, но все вместе — темны».

Плата за ничто

Двадцать пять лет знаменитый персидский поэт Фирдоуси сочинял свою поэму «Шах-намэ». По обычаям того времени труд поэта оплачивался правителем, но невежественный владыка Хоросана Махмуд приказал выдать Фирдоуси ничтожно малую плату. Поэту грозила нищета.

Рассказывают, что Фирдоуси нашел остроумный выход из положения. Он переехал из Хоросана в соседний Табаристан, вставил в «Шах-намэ» сатиру на Махмуда и стал читать ее при дворе табаристанского владыки Испехбеда Шах-рияра.

Шахрияр, боясь навлечь на себя гнев более могущественного Махмуда, сказал, что он готов щедро оплатить стихи — по тысяче дирхемов за… каждую вычеркнутую строчку сатиры.

Фирдоуси вычеркнул сатиру полностью.

№ 11

Почтительный ответ

Прославленный мыслитель и один из остроумнейших людей Франции Шарль-Луи Монтескье в 1728 году путешествовал по Италии. Будучи в Риме, он из любознательности попросил приема у римского папы и получил согласие «его святейшества».

Папа очень любезно принял Монтескье (еще бы — ведь к мнениям Монтескье прислушивалась вся Европа!). В заключение краткой беседы глава католической церкви сказал:

— Сын мой, мы решили распространить на вас свою бесконечную милость: дарованной нам свыше властью мы разрешаем вам и всем членам вашей семьи в течение всей жизни никогда не поститься.

Монтескье с улыбкой поблагодарил папу и откланялся.

Но на следующее утро в дом, где остановился путешественник, пришел посланец из Ватикана и принес папскую буллу (указ), подтверждающую, так сказать, письменно данное накануне разрешение не поститься. К булле по обычаям «святого» двора был приложен счет на изрядную сумму — папа не привык распространять свои милости бесплатно.

— Отнесите эти документы обратно в Ватикан, — сказал Монтескье посланцу, — я так глубоко уважаю папу римского, что верю ему на слово и не нуждаюсь в письменном подтверждении полученного вчера разрешения.

Маленькая словесная дуэль…

…состоялась как-то в XVIII веке между двумя русскими литераторами. Знаменитый автор «Недоросля» и «Бригадира» Фонвизин пошутил, встретив одаренного драматурга Княжнина, автора трагедии «Рославлев»:

— Что это у вас в трагедии герой все кричит: «Я росс (т. е. русский — Вес. Арх.)!

Я росс!» — а остается маленьким. Когда ж он, в самом деле, вырастет?

— Тогда, — отвечал Княжнин, — когда вашего, Денис Иванович, бригадира в генералы произведут.

№ 12

Дебют актёра

В 1762 году императрица Екатерина II при помощи приятелей из гвардейского полка расправилась со своим мужем — пьяницей и картежником Петром III. Конечно, это событие сопровождалось немалой суматохой: не каждый ведь день убивают императоров! К тому же, всему надо было придать видимость законности, иначе неудобно получалось перед народом и иностранными государствами.

И вот, когда все прошло как по маслу и оставалось только провозгласить манифест, объявляющий Екатерину императрицей, и уже народ в зале собрался, и иностранные послы, и вышла к ним Екатерина, руководители заговора сообразили, что… за прочими делами забыли составить текст манифеста.

Вдруг среди общего замешательства из толпы выходит молодой никому не известный офицер, достает из-за обшлага камзола бумагу и почтительно просит у начальства разрешения зачитать манифест. Недоумевающие заговорщики разрешают, и юноша красивым голосом начинает читать: «Мы, божьей милостью…» — и все как полагается до конца.

«Спасибо, братец, выручил, — услышал молодой офицер, едва закончил чтение. — Но откуда, откуда ты взял манифест?!»

Офицер улыбнулся и показал вельможам пустой лист бумаги.

Так рассказывает легенда о первом «публичном выступлении» основателя российского театра Федора Волкова.

Добавление Крылова