Уголовно-правовая дифференциация возраста

В науке отсутствует единое мнение по вопросу о необходимости установления предельной возрастной границы уголовной ответственности для лиц, совершивших преступление в пожилом и старческом возрасте. Причем среди юристов и психологов имеют место самые различные точки зрения, которые нуждаются в комплексном научном обосновании не только специалистами данных направлений, но и с позиции медицины. Боровых Л.В. отмечает существование потребности в специальном уголовно-правовом механизме по реализации ответственности пожилых людей за совершенные преступные деяния[307]. Павлов В.Г. считает, что такой потребности на данный период времени законодатель не испытывает, так как границы пожилого и старческого возраста условны, и для каждого человека, исходя из физиологических и индивидуальных особенностей его организма и его образа жизни, они будут также разными, поэтому лица пожилого и старческого возраста, совершившие преступления во вменяемом состоянии, способны нести уголовную ответственность на общих основаниях в соответствии с ч.1 ст. 20 УК РФ 1996г.[308] Психолог О.Д. Ситковская, напротив, отмечает важность установления верхнего порога уголовной ответственности[309].

Интересна по данному вопросу позиция Р.И. Михеева. Определяя максимальный возрастной предел в уголовном праве как высшие календарные возрастные границы, с которыми связывается наступление определенных юридических последствий, он обращает внимание на то, что ни одно законодательство в прошлом и настоящем не содержало и не содержит нормы, устанавливающей максимальный возраст уголовной ответственности. «Установление же в нормативном акте общей нормы, определяющей максимальный возрастной предел уголовной ответственности, на наш взгляд, нецелесообразно и противоречило бы уголовно-правовому принципу виновной ответственности. Вина и уголовная ответственность, например пожилых, престарелых или стариков, может исключаться в силу предусмотренных законом обстоятельств (например, вследствие невменяемости, вызванной старческим маразмом), а не в силу достижения лицом определенного возрастного предела (например, 60 или 70 лет)»[310].

С приведенной точкой зрения можно согласиться, но лишь отчасти. Дело в том, что, исходя из предложенного ученым определения максимальной возрастной границы не следует однозначно факт исключения ответственности лица, достигшего указанного в законе возраста. Полагаем, что пожилые люди как особая возрастная группа заслуживают особого внимания со стороны законодателя, установления специфических форм и объема реализации уголовной ответственности. Закрепление в уголовном законе дифференцированной ответственности для лиц, достигших определенного возраста, не может охватываться только установлением максимального возрастного предела, как это получается у Р.И. Михеева.

Представляется, что исключение уголовной ответственности для лиц, достигших преклонного возраста, возможно не только вследствие их невменяемости, в том ее понимании, которое заложено в ст. 21 УК РФ. Во многих случаях неспособность осознавать общественную опасность своих действий у лиц пожилого возраста не является результатом болезненного состояния психики. Отсутствие медицинского критерия невменяемости, однако, не означает способности лица к «виновной ответственности». В частности, Ю.Д. Криворучко указывает на то, что «снижение интеллектуально-мнестических способностей, сочетающееся с изменениями в эмоциональной и волевой сферах», носит в позднем возрасте такой характер, что установление органического поражения головного мозга не позволяет ставить вопрос о наличии медицинского критерия невменяемости[311]. Яхимов Л.А., исследуя проблему интеллектуально-волевой несохранности лиц старческого возраста, совершающих общественно опасные деяния, в качестве причины называет возникновение в большинстве случаев атеросклеротической деменции, которую нельзя рассматривать как психическое заболевание в общепринятом смысле[312].

На наш взгляд, вопрос об ответственности пожилых лиц следует рассматривать в несколько ином ракурсе. В частности, заслуживают внимания предлагаемые специалистами в области психиатрии определения состояний, характерных для старческого возраста, как «пограничной формы психической патологии при сосудистых заболеваниях головного мозга»[313], «промежуточного состояния между нормой и патологией»[314]: они сигнализируют о целесообразности комплексных психолого-психиатрических экспертиз указанных состояний, когда есть вероятность сопутствующих психических заболеваний. В литературе подчеркивается, что данные состояния наступают исподволь, со значительными индивидуальными различиями; признаками их могут выступать изменения характера[315].