Уик-энд Остермана

Они возвратились домой в восемь часов вечера. Таннер приказал детям идти спать, но Элис воспротивилась этому.

— Хватит! — твердо сказала она и, вытолкав мужа в гостиную, обняла его за плечи. — Возьми себя в руки, дорогой. Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Мне тоже было нелегко, но нельзя же целый день третировать окружающих: «Сделай то! Пойди туда!» Это на тебя не похоже.

Таннер вспомнил недавние наставления Фоссета. Нужно успокоиться. Нужно вести себя как будто ничего не случилось. Он не должен показывать виду. Даже при Элис...

— Прости. Это, наверное, замедленная реакция. Но ты, конечно, права... Прости меня.

— Хорошо. И не будем больше к этому возвращаться, — кивнула она. — Было очень неприятно, но теперь все прошло.

«О Господи! — подумал Таннер. — Если бы все было так просто».

— Все прошло, — повторил он. — Я вел себя глупо и теперь хочу, чтобы моя жена сказала, что любит меня. Мы что-нибудь выпьем и ляжем в постель. — Он легко поцеловал ее в губы. — Это лучшая из всех идеи, мадам, осенивших меня за день.

Она улыбнулась.

— Долго же ты до нее доходил. Но тебе придется потерять несколько минут. Я обещала Дженет почитать на ночь сказку.

— Что ты будешь ей читать?

— "Красавицу и Чудовище". — Элис высвободилась из объятий мужа и провела пальцами по его щеке. — Подожди минут десять — пятнадцать.

Таннер проводил ее долгим взглядом.

"Сколько ей пришлось пережить, — подумал он. — А теперь еще это. Проклятая «Омега»!

Он посмотрел на часы. Двадцать минут десятого. Элис пробудет наверху еще минут десять, а может быть, и двадцать. Джон решил позвонить в мотель Фоссету.

Теперь он поговорит с ним по-другому. Он не станет церемониться и не потерпит больше никаких проповедей. И слепо выполнять инструкции отныне не будет. Подходит к концу третий день. Третий день операции против подозреваемых в сотрудничестве с «Омегой». Фоссет должен рассказать ему о результатах. Он, Таннер, имеет на это право.

* * *

Фоссет был неприятно удивлен вопросами журналиста.

— ...Я ведь не могу звонить вам всякий раз, как только кто-нибудь из них выйдет на улицу.

— Вы должны мне ответить. Я хочу знать правду. Завтра начинается уик-энд, и если вы заинтересованы в том, чтобы я принимал участие в вашей затее, то вы должны рассказать мне, как обстоят дела. Где они сейчас? Какова была их реакция? Мне нужно это знать!

Несколько секунд в трубке молчали. Когда Фоссет заговорил, в голосе его слышалось недовольство.

— Что ж, хорошо... Тримейн провел прошлую ночь в Нью-Йорке. Я говорил вам об этом, помните? В отеле «Билтмор» он встретил человека по фамилии Таунсенд, который занимается сомнительными операциями с ценными бумагами в Цюрихе. Кардоун с женой ездили днем в Филадельфию. Они навестили ее родных в Честнат-Хилл, потом он отправился в «Бала Кинвуд» на встречу с человеком, который известен как один из главарей мафии. Они вернулись в Сэддл-Вэлли примерно час назад. Остерманы сейчас в отеле «Плаза». Сегодня вечером они обедают с супружеской парой по фамилии Бронсоны. Бронсоны — их старые друзья. Они тоже подозреваются в подрывной деятельности.

Фоссет замолчал, ожидая реакции Таннера.

— И они не встречались между собой? Не звонили друг другу? Ничего не планировали? Я хочу знать правду!

— Если они говорили, то только по тем линиям, которые мы не можем прослушивать. Это значит, что они должны были бы в одно и то же время находиться у телефонов-автоматов. Этого не было. Они не встречались — за всеми велось постоянное наблюдение. Если у них и есть планы, то у каждого свои: они не имели возможности их скоординировать... вот все, чем мы располагаем на данный момент.

— Но вы же ожидали другого. Вы думали, что они впадут в панику и выдадут себя.

— Это и произошло. Наши прогнозы подтвердились.

— Что вы хотите этим сказать?

— Подумайте сами. Одна пара кидается к могущественному мафиози. Вторая спешит на встречу с людьми, настроенными столь же фанатично, как добрая половина Политбюро СССР. Адвокат ни с того ни с сего встречается со спекулянтом ценными бумагами из Цюриха. Это паника. КГБ расправил щупальца. Сейчас они все готовы сорваться. Нам остается лишь сидеть и жать.

— С завтрашнего дня просто сидеть и ждать будет не так легко.

— Будьте естественны, и вы увидите, что все пойдет само собой. Так всегда бывает. Даже если у вас не все получится, это не страшно. Они будут слишком заняты друг другом. Помните, завтра вам ни в коем случае не следует умалчивать о вчерашнем инциденте, обсуждайте его, возмущайтесь. Делайте все так, как это принято в подобных случаях.

— И вы думаете, они мне поверят?

— А что им остается! Неужели вы не понимаете? Вы — репортер, сделавший себе карьеру на журналистском расследовании. Не мне объяснять вам, что расследование заканчивается когда сталкиваются его субъекты. Ловушка старая как мир.

— А я — просто катализатор?

— Вот именно. Чем безобиднее приманка, тем хитрее ловушка, — так, кажется, говорят?

Таннер закурил сигарету. Он больше не мог возражать своему собеседнику. Логика Фоссета была железной. Теперь безопасность и сама жизнь Эли и детей была в его твердых руках.