Уик-энд Остермана

— Нет, он на улице, в бассейне, — резко перебил ее Таннер и тут же заметил, как Берни бросил на него удивленный взгляд. Даже Эли опешила от его неожиданной грубости.

«Ну и что, — подумал Таннер, — пусть знают, что я все время начеку, что я в курсе всего, что происходит в доме».

У парадного снова залаял щенок, и послышался шум подъезжающего автомобиля. Элис подошла к окну.

— Это Дик и Джинни. А Рей вовсе не в бассейне, — с улыбкой повернулась она к Джону. — Он встречает гостей у парадного.

— Должно быть, он услышал, как они подъехали, — неловко вставила Лейла.

Таннер с удивлением спросил себя, зачем она сказала это. Вышло так, словно Лейла защищала его. Он подошел к парадной двери и распахнул ее.

— Подойди-ка сюда, сынок. Здесь тебя тоже ждут друзья. Когда мальчик увидел Остерманов, глаза его загорелись. Остерманы никогда не приезжали в гости с пустыми руками.

— Тетя Лейла, дядя Берни! Здравствуйте! — Тринадцатилетний Реймонд Таннер покорно затих в объятиях Лейлы, а затем, немного робея, по-мужски пожал руку Берни.

— Мы тебе кое-что привезли. Собственно, это твой приятель Мерви предложил сделать тебе такой подарок. — Берни вышел в холл и взял в руки пакет. — Думаю, он тебе понравится.

— Большое спасибо! — Мальчик принял подарок и бросился в столовую развязывать пакет.

Вошла Вирджиния Тримейн. На ней была блузка в разноцветную полоску покроя мужской сорочки и облегающая фигуру трикотажная юбка, подчеркивавшая ее соблазнительные формы. Многие жительницы Сэддл-Вэлли осуждали Джинни за ее экстравагантность, но в этом доме ее любили как близкого друга.

— Я говорила Дику о твоем звонке в среду, — обратилась она к Таннеру, — но он сказал, что ты так и не смог до него дозвониться. Его, беднягу, весь день продержали на каком-то идиотском совещании с промышленниками из Цинциннати, Кливленда и еще откуда-то... Лейла, милочка! Берни, дорогой! — Джинни чмокнула Таннера в щеку и своей танцующей походкой устремилась к Остерманам.

В дверях показался Ричард Тримейн. Его взгляд был Устремлен на Таннера. Видимо, то, что он увидел, его обрадовало.

Таннер, почувствовав на себе взгляд адвоката, быстро повернулся. Тримейн не успел отвести глаза. Адвокат смотрел на него как врач на больного, которому он уже поставил диагноз.

На какой-то миг оба смешались, но затем Таннер ощутил такую же легкость, что и при встрече с Остерманами. Видимо, то же самое почувствовал и Тримейн.

— Привет, Джон. Жаль, что ты не смог до меня дозвониться. Джинни говорила, что тебе нужен был совет...

— Я думал, ты уже читал...

— О чем?

— Нью-йоркские газеты уделили этому лишь несколько строк, но подожди, вот завтра выйдет местный еженедельник — и мы сразу станем знаменитостями.

— Не понимаю, о чем ты говоришь?

— Нас же ограбили в среду! Ограбили и увезли Элис с детьми, предварительно отравив их хлороформом или какой-то дрянью.

— Ты шутишь?

— Нисколько не шутит. — В холл вошел Остерман и направился к Тримейну. — Как дела, Дик?

— Берни! Здравствуй, дружище! — Они пожали друг другу руки, но Тримейн продолжал настороженно поглядывать в сторону Таннера.

— Ты слышал, что он говорил? Нет, ты слышал? — повторял он. — Скажите, ради Бога, что тут у вас случилось? Я не был в городе со вторника. Не смог вырваться даже на ночь.

— Мы тебе все расскажем. Попозже. Я пойду организую чего-нибудь выпить.

Таннер быстро удалился. Реакция Тримейна однозначно указывала на то, что Тримейн испугался. Иначе зачем он не преминул сообщить, что его не было в городе?

Приготовив напитки для Тримейнов, Таннер прошел по кухне и выглянул в окно — за бассейном темнела кромка рощи. Хотя отсюда ему никого не было видно, он знал, что там сейчас дежурят люди Фоссета. Они слышат все, что происходит в доме.

— Эй, Джон! Серьезно, что случилось? — В кухню вошел Тримейн. — Честное слово, я ничего об этом не слышал... Ну, о том, что произошло в среду. Почему ты мне не позвонил?

— Я пытался. Я даже позвонил по номеру, который мне дала твоя секретарша. На Лонг-Айленд... кажется, в «Ойстер-Бей».

— О черт! Тебе или Эли нужно было рассказать обо всем Джинни. Я бы уехал с этой чертовой конференции.

— Все уже позади. Лучше выпьем.

Тримейн поднес к губам стакан. Однако отделаться от него было не так просто.

— Послушай, а почему ты вдруг стал звонить мне?

У Таннера замерло сердце. Глупо, но он не был готов к этому вопросу.

— Я... мне не понравилось то, как взялась за это дело полиция.

— Полиция? Капитан Маколифф?

— Я не говорил с капитаном Маколиффом.

— Разве ты не давал показания?

— Э-э... Давал. Меня допрашивали Дженкинс и Макдермотт.

— Гм... А где же был сам начальник?

— Не знаю. Когда я давал показания, его в управлении не было.

— Ну хорошо. Мака там не было. Ты говоришь, тебя допрашивали Дженкинс и Макдермотт. Элис сказала мне, что как раз они обнаружили вас...

— Да. Это меня и встревожило.

— Что — это?

— Мне не понравилось, как они себя вели. Тогда, во всяком случае, не понравилось. Теперь я остыл. А когда я звонил тебе в среду, то был просто обескуражен.