Читаем Уильям Шекспир — образы чести и благородства полностью

Именно, эти строки являются наглядным доказательством искренности чувств барда. По всей видимости, во время написания строк сонета 46 бард ещё не знал, что юноша является его родной кровью, но от этого ему не становится легче, ибо чувства разрывают душу барда на части, заставляя его страдать.


В противоположность к вышеизложенному, противоречивые чувства к тёмной леди, которые показаны автором в подчёркнуто ироническим изложении, так как в его понимании, как человека верующего присутствует подспудно греховность любовной связи с молодой женщиной. Но эта, по сути, порочная связь манит, притягивает барда полностью поглощая, создавая интригу, от которой ему отказаться невозможно, как описано в строках 1-4 сонета 141:


«По вере, Я не люблю тебя за твои глаза (когда сверкают),

По ним в тебе, ошибок тысячи — подмечаю;

Но от этого моё сердце влюбляется в того, к кому претит,

Кто, несмотря на мнение, умоляет до безумья полюбить» (141, 1-4).


— Confer! С риторикой барда в отношении юноши, где совершенно другие оттенки чувств и страданий, которые читатель может увидеть в строках 1-8 сонета 46:


________________

© Swami Runinanda

© Свами Ранинанда

________________


Original text by William Shakespeare Sonnet 46, 1-8 


Mine eye and heart are at a mortal war,

How to divide the conquest of thy sight;

Mine eye my heart thy picture's sight would bar,

My heart mine eye the freedom of that right.

My heart doth plead that thou in him dost lie,

A closet never pierc'd with crystal eyes,

But the defendant doth that plea deny,

And says in him thy fair appearance lies.


William Shakespeare Sonnet 46, 1-8. 


Мои глаза и сердце находятся в борьбе смертельной,

Насколько покореньем твой взгляд разделить;

Мой взор моему сердцу твоего виденья картину хотел заслонить,

Моё сердце, мой взор свободны в этом праве (безраздельном).

Моё сердце умоляет, чтоб лгал ты за него всегда,

Чулан, никогда не пронизан с помощью кристального взгляда,

Но только обвиняемый отрицает эту просьбу погодя,

И говорит: прекрасная внешность в нём возлежит твоя.


Уильям Шекспир сонет 46, 1-8. 

(Литературный перевод Свами Ранинанда 11.05.2022).


Хочу отметить, что содержание сонета 46 долгое время оставалось не понятым вследствие чего, неверно истолкованным многими исследователями и переводчиками.


— Но можно ли, изучать сонеты Шекспира, не имея никакого понятия об исторической эпохе, в которую он жил и творил, обычаев, нравов и принципов чести, морали бытовавших во время елизаветинской эпохи?


Умозрительно перенесём фокус внимания читателя на некоторые сонеты, в которых широко использована юридическая терминология, в том числе в сонете 131. Этот факт, коренным образом выделяет сонеты Шекспира с сонетами его предшественников, таких как Петрарка и Эдмунд Спенсер.

Из чего можно предположить, что помимо незаурядных познаний во многих науках, автор имел в личном распоряжении большую библиотеку, которой пользовался.

Обратив свой взор на сонет 131, можно увидеть запал «неистощимой насмешки», выражающей форму неповторимого иронического сарказма; именно, в этом и есть весь Шекспир на века.


________________

© Swami Runinanda

© Свами Ранинанда

________________



Thou art as tyrannous, so as thou art,

As those whose beauties proudly make them cruel;

For well thou know'st to my dear doting heart

Thou art the fairest and most precious jewel.

Yet, in good faith, some say that thee behold,

Thy face hath not the power to make love groan:

To say they err I dare not be so bold,

Although I swear it to myself alone.

And to be sure that is not false I swear,

A thousand groans, but thinking on thy face,

One on another's neck, do witness bear

Thy black is fairest in my judgment's place.

In nothing art thou black save in thy deeds,

And thence this slander, as I think, proceeds.



— William Shakespeare Sonnet 131


_____________________________



2022 © Литературный перевод Свами Ранинанда, Уильям Шекспир Сонет 131



*                *                *


Твоё искусство, столь тираничное, как твоё мастерство,

Как тех, чьи красоты горделивые жестокими их сделали;

Для лучшего познания дражайшего сердцебиенья моего

Твоё мастерство прекрасное и самое драгоценное украшенье.

Хотя, по доброй воле, некие тебе сказали, что тобой любовались,

Твоим лицом — нет мочи сделать вздох обожанья:

Сказать, что они ошибались, таким быть смелым не смею Я,

Несмотря на это, Я присягаю себе одному (в том).

И чтобы быть уверенным, что не есть ложь, Я поклянусь,

Тысячей вздохов, лишь только думая об облике твоём,

В объятиях другой свидетельствую — их перенеся

Твой чёрный, прекраснее всего на месте моего осужденья.

Ни в чьём мастерстве твой чёрный не сохранился, как в твоих делах,

И оттуда эта клевета, как Я полагаю, продолжилась (в чужих устах).



*                *                *


Copyright © 2022 Komarov A. S. All rights reserved

Swami Runinanda Jerusalem 15.04.2022

________________________________


* bear —

терпеть, вытерпеть, переносить, вынашивать

(глаг. формы фрактальных глаголов)

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами
Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами

Барон Жиль де Ре, маршал Франции и алхимик, послуживший прототипом Синей Бороды, вошел в историю как едва ли не самый знаменитый садист, половой извращенец и серийный убийца. Но не сгустила ли краски народная молва, а вслед за ней и сказочник Шарль Перро — был ли барон столь порочен на самом деле? А Мазепа? Не пушкинский персонаж, а реальный гетман Украины — кто он был, предатель или герой? И что общего между красавицей черкешенкой Сатаней, ставшей женой русского дворянина Нечволодова, и лермонтовской Бэлой? И кто такая Евлалия Кадмина, чья судьба отразилась в героинях Тургенева, Куприна, Лескова и ряда других менее известных авторов? И были ли конкретные, а не собирательные прототипы у героев Фенимора Купера, Джорджа Оруэлла и Варлама Шаламова?Об этом и о многом другом рассказывает в своей в высшей степени занимательной книге писатель, автор газеты «Совершенно секретно» Сергей Макеев.

Сергей Львович Макеев

Биографии и Мемуары / История / Литературоведение / Образование и наука / Документальное
Крылатые слова
Крылатые слова

Аннотация 1909 года — Санкт-Петербург, 1909 год. Типо-литография Книгоиздательского Т-ва "Просвещение"."Крылатые слова" выдающегося русского этнографа и писателя Сергея Васильевича Максимова (1831–1901) — удивительный труд, соединяющий лучшие начала отечественной культуры и литературы. Читатель найдет в книге более ста ярко написанных очерков, рассказывающих об истории происхождения общеупотребительных в нашей речи образных выражений, среди которых такие, как "точить лясы", "семь пятниц", "подкузьмить и объегорить", «печки-лавочки», "дым коромыслом"… Эта редкая книга окажется полезной не только словесникам, студентам, ученикам. Ее с увлечением будет читать любой говорящий на русском языке человек.Аннотация 1996 года — Русский купец, Братья славяне, 1996 г.Эта книга была и остается первым и наиболее интересным фразеологическим словарем. Только такой непревзойденный знаток народного быта, как этнограф и писатель Сергей Васильевия Максимов, мог создать сей неподражаемый труд, высоко оцененный его современниками (впервые книга "Крылатые слова" вышла в конце XIX в.) и теми немногими, которым посчастливилось видеть редчайшие переиздания советского времени. Мы с особым удовольствием исправляем эту ошибку и предоставляем читателю возможность познакомиться с оригинальным творением одного из самых замечательных писателей и ученых земли русской.Аннотация 2009 года — Азбука-классика, Авалонъ, 2009 г.Крылатые слова С.В.Максимова — редкая книга, которую берут в руки не на время, которая должна быть в библиотеке каждого, кому хоть сколько интересен родной язык, а любители русской словесности ставят ее на полку рядом с "Толковым словарем" В.И.Даля. Известный этнограф и знаток русского фольклора, историк и писатель, Максимов не просто объясняет, он переживает за каждое русское слово и образное выражение, считая нужным все, что есть в языке, включая пустобайки и нелепицы. Он вплетает в свой рассказ народные притчи, поверья, байки и сказки — собранные им лично вблизи и вдали, вплоть до у черта на куличках, в тех местах и краях, где бьют баклуши и гнут дуги, где попадают в просак, где куры не поют, где бьют в доску, вспоминая Москву…

Сергей Васильевич Максимов

Культурология / Литературоведение / Прочая старинная литература / Образование и наука / Древние книги / Публицистика