В таком состоянии находились дела империи, когда к власти пришел Диоклетиан, и в страну постепенно вернулись мир и порядок. Некоторые провинции были наводнены войсками и практически представляли собой зоны военных действий, где сельское население и гражданские чиновники полностью были заняты оборонительными работами. В других провинциях не было армейских частей, и война нс оставила на них следа, но их экономика пребывала в упадке, а администрация функционировала лишь наполовину. Частью провинций по-прежнему управляли проконсулы, частью — сенаторы-легаты, а большинством — всадники или военные. Несколько наместников до сих пор не обладали законным правом управлять финансами провинции, но многие были наделены военными полномочиями. Системы отчетности и надзора были неоднородны и слабы, а в непредвиденных случаях, естественно, тут же начинались случаи всевозможного злоупотребления властью. Даже в более мирные времена императоры сознавали необходимость присматривать за деятельностью наместников и использовали специальных чиновников, фрументариев, которые, по сути, стали политическими представителями центральной власти. Но лекарство оказалось хуже болезни, и вскоре уже само слово «фрументарий» стало синонимом ложных обвинений и вымогательства.4
Проблемы, с которыми пришлось столкнуться Диоклетиану, отличались от тех, что стояли перед Августом. Во-первых, были задачи стратегического характера. Нужно было постоянно поддерживать в порядке и снабжать всем необходимым сильно вооруженные приграничные зоны, платить жалованье разросшейся армии. А это означало куда более эффективное и всеобъемлющее использование всего налогооблагаемого имущества в империи, для чего требовалась полностью функционирующая гражданская администрация. Во-вторых, существовали задачи политические. Нельзя было позволить далекому наместнику или военачальнику сосредоточить в своих руках все нити власти, чтобы он не мог перечить требованиям центра или отколоться от него в период ослабления центральной власти. В-третьих, были задачи хорошего управления и поддержания общественного порядка. Диоклетиан намеревался не только выжимать из населения необходимый объем налогов, но и систематизировать и сделать жизнеспособной систему налогообложения, подведя под нее базу из должной оценки имущества и учета. В той же степени пн был озабочен необходимостью вернуть к жизни суды и сделать их доступными для каждого.Диоклетиан никогда не был склонен давать волю чиновникам. Хорошее правительство, полагал он, — это тщательно контролируемое правительство. Ему нужны были юридически подкованные, знающие наместники, но не сенаторы — вице-короли времен ранней империи, а скорее добросовестные функционеры, которые выполняли бы свой долг согласно инструкции.5
Чтобы добиться всего этого, он предпочитал увеличивать число наместников, при этом ограничивая их функции, масштаб влияния и территорию.Различные провинции и прежде уже подвергались делению, но г самого своего образования империя не видела таких радикальных изменений границ, как те, что провел Диоклетиан. За несколько лет после 293 года, когда была создана тетрархия, империя превратилась и настоящую мозаику, состоящую из более чем сотни провинций — практически вдвое больше их прежнего количества.6
Во многих случаях это деление было продиктовано военными нуждами. Диоклетиан следовал примеру Аврелиана, разделившего новую Дакию, и теперь ншичной была следующая картина: внутри находилась защищенная, -безоружная» провинция, а снаружи — милитаризованная, на территории которой находились постоянные базы легионов, форты и районы для боевых действий пограничных войск. На Дунае таким образом были разделены Норик и Паннония, в Галлии — Белгика и Лугдунская Галлия. В прочих местах мы видим, как провинции вытягивались в длину, чтобы обеспечить единый контроль над важнейшими военными дорогами. По поводу этих маленьких милитаризованных провинций один писатель заметил, что старый порядок встал с ног на голову: вместо того, что граница защищала провинцию, теперь провинции должны были поддерживать границу.7