Уинстон Черчилль

По мнению президента, прерогатива принятия главных решений должна была принадлежать четырем сильнейшим державам - США, СССР, Англии и Китаю. Англичанам хотелось сократить этот высший круг, и Иден высказал сомнения в отношении Китая. По его мнению, Китаю после войны придется пройти через революцию и длительный период модернизации. Желание англичан обсуждать статус Китая привело к оживленному обмену мнениями о будущем Азии и целом. Гопкинс выразил мысль, что Англия будет всеми силами сражаться, отстаивая свои владения на Дальнем Востоке, но у Рузвельта сложилось впечатление, что Лондон, при всей его имперской гордости, будет все же покладистым союзником в послевоенный “век Америки”. Прирожденных геополитиков и реалистов - англичан поразила легкость, с какой президент Рузвельт готов был обращаться с целыми народами, его не волновала судьба старинных гордых стран, он одним росчерком пера готов был перекроить политическую карту. Англичан не скрыл, что его это настораживает. Рузвельт, по выражению Идена, с легкостью манипулировал емкостями с взрывчаткой, природу которой он не знал.

По вопросу, который чрезвычайно волновал Идена - характер будущих отношений США и СССР - у него сложилось впечатление, что Рузвельт был достаточно осведомлен, далек от наивности и понимал, что СССР в послевоенном мире будет могучим фактором международной жизни.

После окончания визита Идена в Вашингтон президент, выступая на пресс-конференции, сказал, что с англичанами достигнута договоренность на 95% по всем проблемам - “от статуса Рутении до выращивания земляных орехов”. Шервуд спросил Гопкинса, к чему относятся остальные 5%, тот ответил: “Главным образом к Франции”. Англичане защищали де Голля, видя в нем соратника по восстановлению мощи Западной Европы в мире. Американцы же всячески препятствовали его политическому утверждению в Париже. 6 мая 1943 г. Мэрфи пишет из Алжира в Вашингтон следующее: “По моему мнению, пришло время найти общую с Лондоном точку зрения по этому вопросу (отношение к де Голлю. - А.У.). Необходимость выработки общей политики должна быть понята британским правительством”. Черчилль и Иден держались той точки зрения, что “тайная дружба” с де Голлем будет их активом в послевоенной Европе. Можно ли было рассчитывать на других союзников? На Польшу?

Польский вопрос всегда был сложной проблемой для Черчилля. В апреле 1943 года Черчиллю показали текст ноты протеста, посланной главнокомандующим польских войск генералом Андерсом Сталину по поводу сложностей воссоединения семей польских военнослужащих, выехавших в Иран. В этом протесте, говорил Черчилль Кадогану, “мы видим элементы той нестабильности, которые приводили Польшу к краху на протяжении многих веков, несмотря на индивидуальные достоинства поляков. Генерал Андерс обращается самым суровым образом с правительством, которое единственное может ему помочь”.

8 апреля 1943 года Черчилль писал комитету начальников штабов: “Мы говорили русским, что прекращаем посылку северных конвоев ради операции “Хаски” (высадка в Сицилии), а теперь “Хаски” откладывается из-за того, что там якобы есть две германские дивизии… Что подумает об этом Сталин, сдерживая на своем фронте 185 дивизий, я не могу себе представить”.

Ради компенсации фактического союзного бездействия, британское командование решило послать в СССР более полутысячи самолетов. “Мы работаем день и ночь, - пишет Черчилль Сталину, - завершая план посылки вам этих самолетов”. “Аэрокобры” и “Киттихоки” доставлялись на советский фронт различными путями, в частности, через Гибралтар, Северную Африку и Иран. “Харрикейны” собирались в Египте и Ираке.

Это была благородная помощь. Но за нею стояло и нечто другое. Видимо, в середине апреля Черчилль все же решил, что ему удастся избежать раннего вовлечения британских войск в непосредственный контакт с основной мощью вермахта. Следовало ослабить подготовку к “Болеро” - концентрации американо-британских войск на Британских островах, указывая на текущие бои в Тунисе и будущие на Сицилии, Черчилль по существу отвлекал Москву. 14 апреля 1943 года он приходит к выводу: “Мы должны признать, что крупная высадка через Ла-Манш в текущем году невозможна. Этот фактор должен иметь основополагающее значение, но о нем не следует распространяться… Темп “Болеро” должен быть изменен, но не полностью. Целью должно быть наращивание американских войск а 1944 году”. Итак, “второго фронта” в 1943 году не будет.

Сомнения посетили Черчилля сразу же. На следующий день к нему поступили сведения, что немцы начали осуществление проекта, рассчитанного на большие результаты в 1944 году. В пяти отдельных докладах разведки говорилось о разработке немецкими учеными ракет повышенной дальности. И когда “Фау” стали падать на британский берег, это было частью платы Черчилля за сохранение британских сил еще на год. Рассуждая о ходе конфликта, премьер писал сыну 16 апреля 1943 года: “Я не вижу причин, по которым война не могла бы длиться очень долго, и было бы глупо рассчитывать на раннюю победу”.