Уинстон Черчилль

Когда все умы были обращены в будущее, прошлое напомнило о себе со смертью Ллойд Джорджа 26 марта 1945 года. Восьмидесятидвухлетний “уэлльский мудрец” наконец оформил свои отношения с Френсис Стивенсон и готовился защитить свое место в палате общин, которое было за ним вот уже пятьдесят лет. Но до Черчилля дошли сведения. что даже этот могучий организм начал сдавать и премьер рекомендовал его в палату лордов. В новогоднем списке 1945 года значился Эрл Ллойд Джордж из Двайфора, виконт Гвинед. Думая о своем, Черчилль не одобрил “фермерские” похороны своего самого талантливого друга и соперника по политической славе. Сравнения в те дни возникали спонтанно. С точки зрения Эмери, главное различие между двумя политиками заключалось в том, что Ллойд Джордж “был чисто экстравертивным и восприимчивым”, в то время как Черчилль “был весь в литературе и выражал себя вне всякого контакта с сознанием других людей”. По существу Черчилль был “ретроспективным вигом 1750-1850 годов, предпочитающим не заглядывать далеко вперед”, а Ллойд Джордж был “конструктивным радикалом”. Но в любом случае британскую землю покинул единственный конкурент Черчилля в сфере политической славы и самоутверждения.

Глава десятая

Закат

Он обладал огромным мужеством,

почти не неистощимой энергией,

великодушием, которое разоружало

даже непримиримых противников.

Он использовал все, что предлагала ему судьба

и не склонялся перед неблагоприятным

стечением обстоятельств”.

А.Дж.П.Тейлор

В начале апреля 1945 года стало ясно, что рейх доживает последние дни. Все мысли Черчилля были уже за пределами завершающейся драмы, его волновал послевоенный мир и место в нем Британии. Обстоятельства в целом складывались противоречиво. Его страна дольше всех вела войну против агрессора и теперь уже могла не сомневаться в победном исходе. С одной стороны, сработал успешно тот охранительный рефлекс британской дипломатии, который в 1939 году потребовал начать борьбу против державы, посягающей на гегемонию в Европе. С другой стороны, в ходе борьбы англичане перенапрягли свои ресурсы на сверхдальних коммуникациях, потеряли естественных союзников (испытывающих сходную историческую трансформацию) - колониальные метрополии Западной Европы. И главное - пропустили вперед двух могущественных участников антигитлеровской коалиции - Соединенные Штаты на Западе и Советский Союз на Востоке.

Теперь уже не помогала и блестящая историческая традиция. От Пита-старшего до Ллойд Джорджа у английской дипломатии были иные задачи. Черчилль стоял перед неизвестностью. Смогут ли 45 миллионов англичан сплотить то, что было когда-то лояльной империей и встать на равных с многократно превышающими ее по людским и промышленным потенциалам и СССР и США?

В ходе войны Черчилль выработал дипломатическую стратегию, в которой выделялись (по важности) три аспекта. Первый - всеми путями достичь согласия и взаимопонимания с США. “Если мы их не можем побить - присоединимся к ним” -таков был в данном случае принцип. Только в США можно было найти финансовые средства для послевоенного восстановления империи. Только США осуществляли то, что ставило американцев и англичан в исключительное положение - создавали атомное оружие и делились атомными секретами с Лондоном. Черчилль не уставал обыгрывать тему единства “англо-говорящих народов”, это была его стратегическая цель номер один.

Второй аспект черчиллевской дипломатии - негласный (а затем гласный) союз с Францией, которая занимала ключевые позиции в процессе строительства того, что Черчилль позднее назовет Соединенными Штатами Европы и что станет в 50-е годы Европейским сообществом. Премьер-министр видел желание американцев лишить Францию (как и другие метрополии) империи и противодействовал этому, останавливаясь лишь на грани разрыва с Вашингтоном.

Третий аспект английской дипломатии - поддержание дружественных отношений с очевидным победителем Германии - Россией. Черчилль заключил с ней формальный договор, он поделил по собственной инициативе зоны влияния на Балканах, он приложил очень большие усилия, чтобы “уговорить” лондонское правительство поляков признать линию Керзона в качестве советско-польской границы. Но достижение согласия с Кремлем не означало для Черчилля признание того факта, что СССР безусловно доминирует в Восточной Европе.

В последние месяцы войны Черчилль пытался привлечь внимание Рузвельта к действиям СССР в Румынии и Польше, где, как указывал английский премьер, СССР помогал на внутренней арене своим политическим союзникам. Взгляды Рузвельта в этом плане были радикально отличны от воззрений Черчилля. Он, в общем и целом, считал, что Восточная Европа является зоной особых интересов Советского Союза и не здесь указывать ему “как себя вести”.