Уинстон Черчилль. Его эпоха, его преступления

Поскольку против реформы был обнажен меч, а единственным ответом на наши молитвы стали грубая сила или постыдные оскорбления… Нам предстоит сосредоточить и объединить наши разрозненные силы, постараться собрать в кулак всю нашу мощь, чтобы быть готовыми к любому исходу. Нам не на что полагаться, кроме наших собственных усилий… Теперь стало очевидным, что те, кто нас угнетает, намерены угнетать нас и далее до тех пор, пока мы не выбьем у них из рук кривой клинок и не защитим себя от угрозы следующей бойни. Возможно, ни в одном другом месте, кроме Манчестера, не нашлось бы зверья столь же свирепого, какое увидели мы, но те же самые принципы произведут эффект повсюду – пусть и не настолько кровавый, но от этого не менее разрушительный для прав и свобод народа… Пока солдаты готовы стрелять и колоть штыками сторонников реформ, не будет недостатка в чудовищах, отдающих им соответствующие приказы.

Система, уже подвергшая бесчестью Ирландию во времена правления Каслри[74] и его коллег, будет введена в Англии, если дух нашего времени вообще сможет вынести это. Кровавая трагедия уже началась в Ланкашире, и ее первый акт был сыгран с той же ненасытной кровожадностью, которой в ту отвратительную эпоху были отмечены истязания в Ирландии{27}.

Далее Вулер обвинил правительство и государство в том, что те дали разрешение на использование силы и одобрили действия городских властей, которые «стали виновниками бойни, действуя противозаконным образом». Как и женщины-реформистки, он установил связь между зверствами внутри страны и резней в колониях. И тут и там использовались одинаковые методы, и эти же методы будут применяться и дальше{28}. Спустя столетие после Петерлоо британский генерал Реджинальд Дайер прикажет своим войскам окружить парк Джаллианвала в индийском городе Амритсар, где собрались тысячи людей с требованиями положить конец колониальному угнетению. Как и в случае Петерлоо, среди собравшихся были женщины и дети. Вместо сабель у солдат были пулеметы. Им приказали провести акцию устрашения. В результате продолжительной стрельбы погибло по меньшей мере 500 человек, еще более тысячи получили ранения.

Для некоторых радикальных групп в этой протосоциалистической среде XIX в. события Петерлоо стали причиной серьезно задуматься над вопросами стратегии и тактики. Как следует противостоять государственному насилию? Должно ли большинство вооружаться пиками, молотами, кинжалами и разделочными ножами? Возможно ли восстание, цель которого – свергнуть существующий порядок?

Помочь дать ответы на эти вопросы мог пример двух революций – английской и французской. К XIX в. значение последней ощущалось гораздо сильнее, хотя в политической культуре радикалов, а позднее и социалистов никогда до конца не забывали об «уравнивании» и «старом добром деле»[75]. Для радикальных групп в XIX в. одним из главных источников вдохновения были французские якобинцы, хотя значительное количество реформистов находилось под влиянием различных течений методизма. Все эти группы – и радикальные, и более умеренные – объединит массовая кампания, когда через месяц после бойни на улицы Лондона с требованиями справедливости выйдет 300 тысяч человек. Позднее, в 1838 г., их в еще более организованной форме объединит движение чартистов, предпринявших первую серьезную попытку скоординировать силы противников существующего положения по всей стране и создать внепарламентское оппозиционное движение, главной целью которого станет добиться представительства лишенных гражданских прав масс (их мужской части) в палате общин.