Уинтерер. Зимний меч. Книга 1

Борис покачал головой:

– Он твой, брат.

– Нет, я обязательно верну его, когда нападение закончится. И не стану брать его, если ты не позволишь.

– Не нужно возвращать. Он твой.

– Борис.

Евгнен взял ножны Уинтерера и протянул рукоять Борису. Поколебавшись немного, тот взялся за нее, и старший брат отпустил меч. Кач — вместе с падающей вниз рукой меч ударился об пол, издав громкий звук.

– Подними его.

Борис изо всех сил старался поднять меч, но удержать его одной рукой не смог. Только после того, как он схватился за него обеими, кончик меча с трудом поднялся в воздух. Однако, стоило ему неуверенно нарисовать маленький круг, предплечья мальчика задрожали. Когда Борис уже думал, что ни на секунду дольше его не удержит, рука брата подхватила конец ножен. Как только сила ушла из рук, плечи Бориса опустились.

– Видишь, ты ведь тоже можешь его поднять.

– Но одного этого…

Однако Евгнен не позволил младшему брату продолжить. Он наклонился к мальчику и прошептал:

– Ты обязательно станешь лучше. И со всем прекрасно справишься. Потому что ты воин, даже твое имя говорит об этом.

Имя Бориса действительно означало «воин». Однако подбодрило не это, а теплое дыхание брата… Но тут странное чувство снова пронзило его затылок.

Он действительно получит Уинтерер.

Только совсем не тем способом, которым хотел бы.

* * *

Могильная тишина нависла над особняком. Около двух сотен солдат отца плотно охраняли его спереди и сзади. Вот настолько сократилось войско, во времена расцвета насчитывавшее более тысячи человек.

Расцветом семьи Джиннеманов было время, когда дед Бориса завладел Уинтерером.

Борис и Евгнен стояли на втором этаже, у лестницы, ведущей прямо на задний двор. Им не нужно было сражаться на передовой, ведь боевой дух солдат зависел от присутствия их отца. С другой стороны, юный Борис не мог спрятаться совсем. Конечно же, потому, что в его венах текла кровь рода Джиннеман.

Во дворе за окном на некотором расстоянии торчали, как черные колья, спины солдат. Это вторая группа. А первая стояла на отдалении от особняка, и ее не было видно.

Хотя строение особняка Джиннеманов несколько раз переделывали, он все равно мало подходил для обороны. Если враг войдет внутрь, битва будет проиграна. Враги разрушат все, что попадется под руку, и разграбят комнаты, забрав с собой все: от предметов домашнего обихода до редкого антиквариата, и отмыться от подобного унижения будет трудно вне зависимости от результатов самой битвы. Даже если небеса предопределили счастливый исход сражения, семья, в чей особняк вторглись, все равно считалась проигравшей.

Подобные противостояния случались по несколько раз в год. Если в них участвовали члены знаменитых семейств, такие стычки становились темой для разговоров; но, если дело касалось обычной семьи, все оставалось между ними. Род, потерпевший поражение в подобном противостоянии, часто истреблялся целиком, включая даже детей.

Тем не менее конфликтующие семьи все так же выбирали этот метод. Нередки были и случаи, когда нападение совершалось выгнанными из дома братьями или сестрами, как у Джиннеманов. Братья, уходящие из дома из-за разногласий в политических взглядах, были в Травачесе таким же обычным явлением, как любовники, сбегающие под покровом ночи.

Взгляд Евгнена был прикован к оконному проему, а Борис оглядывал лестницу. Не доносилось ни звука. Однако внизу должно было стоять не меньше десятка солдат, задачей которых было охранять братьев или хотя бы умереть раньше них.

– Борис, посмотри туда.

Борис, услышав голос брата, подошел к окну. В поле, над которым нависло красноватое пасмурное небо с фиолетовыми облаками, возникло новое свечение. Факел.

– Начинается.

Почувствовав шок, будто его ударили ножом под ребра, Борис на мгновение задержал дыхание, а затем крепко сжал губы.

Первым раздался звук.

У-у-у, уа-а-а…

Приглушенные голоса, слов не разобрать. Вокруг темно, ничего не видно, но в мгновение ока весь особняк наполнился светом горящих факелов. Сколько же их? Пять сотен? Тысяча?

Евгнен закусил губу и вспомнил последние слова отца: «Если все сложится неблагоприятным образом, забери комплект Уинтерботтом и покинь особняк – в том направлении, о котором я говорил раньше».

Отец ничего не говорил о Борисе. Значило ли это, что ему безразлична судьба младшего ребенка? Но для Евгнена Борис стоял на первом месте. В одиночку и под покровом тьмы Евгнен смог бы запросто убежать. Однако его сдерживали две вещи: во-первых, ему было больно покидать отца; во-вторых, он чувствовал ответственность за младшего брата. В то же время позволить дяде завладеть комплектом Уинтерботтом не представлялось возможным – какой бы ни была причина.