Уиронда. Другая темнота (сборник)

Как все изменилось за один час! Слезы смыли стыд, и меня охватили гораздо более сильные и темные чувства.

Спасительные чувства.

Гнев. Обида. Ревность.

Я крепко вцепился в них. Разжигал в душе изо всех сил.

Через десять минут Ренцо позвонил в домофон, предлагая встретиться, но я сказал, что родители увозят меня к бабушке в Турин.

– Хорошо, – ответил Ренцо, как робот. – Я поговорил с ней, Вито. Диана сказала, ей нужно подумать. Не знаю, не уверен, что она согласится… – теперь его голос звучал так, словно ему искренне жаль.

Я поблагодарил и спросил, когда он хочет сходить на третий с половиной этаж и осуществить свой безумный план. Казалось, мой вопрос застал его врасплох.

– Может, завтра днем? – неуверенно предложил он. – Ты что, созрел?

– Услуга за услугу, мы же договаривались? Отлично, завтра днем, – сказал я. – Пока.

Мне трудно было скрыть свои чувства, и, проходя мимо, отец спросил, над чем я так по-идиотски хихикаю.

* * *

На следующий день, завидев меня, Ренцо присвистнул. И заулыбался. Эта улыбка… Как он мог быть таким спокойным, таким расслабленным? Если бы вчера я не подслушал их разговор с Дианой, то ничего бы не заподозрил. Дорого бы я дал, чтобы тоже всегда выглядеть невозмутимым и хладнокровным, но желание выбить ему зубы было еще сильнее. Ворочаясь в постели и слушая завывания ветра, я всю ночь пролежал без сна. Ярость не утихала.

Дыши. Наберись терпения. Скоро все будет кончено.

Мы стояли в подвале лестницы Ренцо, а я крутил в руках пистолет его отца. Тяжелый. Удивительно. И холодный, обжигающий кончики пальцев, как мороз.

– Круто, да?

– Ага, – соврал я. Эта штука мне совсем не нравилась. От нее исходила угроза, ощущение чего-то неправильного. – Заряжен?

– Конечно. Стоит на предохранителе.

Ренцо отобрал у меня пистолет и показал, как нужно поднимать небольшой штырь под курком.

– Ты точно умеешь им пользоваться?

– Естественно. Говорю же, в прошлом году отец дал мне пострелять, когда мы ездили в Рио Торто. Это проще простого. А ты-то готов? Помнишь, что ты должен сделать?

– Я стою на лестничной площадке, на страже. Если слышу что-то странное, начинаю свистеть.

– А потом?

– Потом… – я вздрогнул, притворяясь нерешительным и трусливым. – Потом, когда услышу выстрел, прыгаю в кабину и жду тебя, чтобы открыть лифт.

– Бинго! – Ренцо поднял руку и положил ее мне на грудь. – Всегда вместе. До конца.

Я сжал его пальцы так крепко, что они захрустели, и посмотрел в глаза. Даже сегодня мне интересно, что в них было написано.

– До конца, – повторил я.

Через несколько минут мы уже поднялись на третий с половиной этаж. Прошел почти месяц с нашей последней вылазки в эту параллельную вселенную, но мы не забыли, когда и что нужно делать. Я рассчитал время подъема и остановил лифт точно перед деревянной табличкой, при виде которой у меня всегда появлялись мурашки.

Ренцо молча вытащил пистолет из рюкзака и проверил его. Он, конечно, взял и то, что мы брали обычно – разные петарды, ножик. Все то, что нам ни разу не пригодилось.

Потом засунул пистолет за пояс, положил руку мне на плечо и крепко обнял. Я заставил себя обхватить его за пояс.

Кусок дерьма, подумал я. Я тебе покажу, покажу!

Потом Ренцо, все так же молча, низко наклонился, чтобы меня подсадить.

Я оказался на третьем с половиной этаже. Посмотрел в окно (мимо грязных стекол беззвучно пролетала какая-то тень, – возможно, гигантская паутина), а потом на Ренцо, дожидаясь, когда он вылезет на площадку.

Вместо этого Ренцо неподвижно стоял возле панели с кнопками, держась за края внутренних решеток. Наружная дверь была закрыта, клин, который ее блокировал, куда-то делся, и сквозь матовое стекло лицо моего друга казалось пыльным и пепельно-серым.

Я несколько раз открыл рот, но не смог произнести ни слова.

Трудно сказать, внезапно он решил это сделать или задумывал давно. Надеюсь, первое – это немного утешает. Хотя я вряд ли когда-нибудь узнаю правду. Правда в том, что у Ренцо в голове родилась та же идея, что у меня.

Моя собственная, жалкая идея. Бросить своего друга на третьем с половиной этаже.

Почему? Неужели он боялся, что я стану препятствием в его отношениях с Дианой, и если меня не станет, ему не придется ничего мне объяснять? Или Ренцо догадался, что я все знаю, понял, что хочу отомстить, и решил меня опередить? Кто знает…

Часто говорят, что дети – жестокие существа, но порой трудно даже представить, до чего доходит эта жестокость. Может, Ренцо вообще спланировал все изначально, и Диана тут ни при чем. Кто знает, что им двигало. Ужас ядом отравил мою кровь, а в голове словно зажглась табличка с отвратительно четкими словами: ТЫ ОБЛАЖАЛСЯ! ТЫ ПРОИГРАЛ!

– Рэ, что ты делаешь? – срывающимся голосом спросил я и шагнул к лифту. Но он не смотрел на меня. А молча уставился на носки своих ботинок, будто там были написаны ответы на все тайны вселенной.

– Извини, – наконец крикнул он, срываясь на плач. – Извини!

По-прежнему не поднимая глаз.